Разумеется, на самом деле все это лишь плод его воспаленного воображения, но время от времени очень приятно пожинать такой урожай. Виконт мысленно выразил своей фантазии благодарность и почесал ее за ушком. А если подождать, то юноша скажет про него еще что-нибудь хорошее. Герберт почувствовал, что уголки его губ поползли вверх.
— О, вы улыбаетесь как будто живы! — Альфред жалобно шмыгнул носом и, судя по звукам, высморкался себе в шарф.
Здесь происходящее начало походить на реальность. Даже в горячечном бреду вампир не назвал бы себя «живым», следовательно, в создании этих звуковых эффектов его фантазия не принимала никакого участия. Выходит, все взаправду?
— Ну что мне сделать, чтобы вы очнулись? — продолжал стенать Альфред.
На сей счет у Герберта было много идей, самая простая из которых включала взбитые сливки и красное постельное белье, и отсюда по возрастающей. Но злоупотреблять несчастьем Альфреда было гадко.
— Тебе стоит только попросить, cheri, — виконт открыл глаза, лениво потянулся, и перевернулся на бок. Нужно ли говорить, что бедный юноша отпрыгнул от него с завидной прытью. Выглядывая из-за сугроба, он посмотрел на вампира, как пастор на покойника, который во время панихиды встретился с ним глазами и спросил «Почему на вас мой выходной костюм?»
— В-вы не умерли?
Виконт просунул палец сквозь дыру в рубашке и пошевелил им.
— Почему ты начинаешь разговор с таких философских вопросов?
— Я имел в виду… вы еще не упокоились?
— Если ты об этом, то чепуха. Так, парочка головокружений и нагоняй от отца за испорченную вещь, — Герберт ухмыльнулся. — Право, не понимаю зачем ты так разволновался? Да будет тебе известно, что русскую рулетку изобрели упыри, от скуки. Альфред, успокойся наконец! Я вампир, меня невозможно убить пулей…
Поймав затравленный взгляд ученого, Герберт понял — творилось что-то неладное. Даже Альфред, которой мог бы поучиться храбрости у кролика, давно уже должен был прийти в себя. Но нет, каждая пора на его коже источала страх, такой сильный, что у вампира заломило в висках.
— Ну когда же ты прекратишь? — взмолился виконт, стараясь загнать обратно столь некстати подступившие слезы. — Когда ты перестанешь бояться меня?
— Я боюсь, — в перерывах между всхлипами сумел ответить Альфред, — не вас… а за вас!
И тогда он все понял.
— Это была необычная пуля, да? — помолчав, спросил вампир.
Альфред прошептал что-то, зарывшись лицом в шарф, а виконт сумел разобрать одно единственное слово.
— Серебряная.
Согласно суевериям, он должен был немедленно вспыхнуть пламенем. Но суеверия на то и суеверия, чтоб нести всякую околесицу. В каждой сказке есть доля неправды.
Вероятно, он умрет как-то иначе. Менее эффектно. Наверняка организм молодых вампиров отливается повышенной сопротивляемостью, так что он еще поборется с проклятым металлом, хотя и недолго. Но сколько бы времени не было ему отведено, вампир решил распорядиться им с наибольшей пользой.
К чему, собственно, и приступил.
— Альфред! — заорал Герберт, приподнимаясь на локте, — Руки в ноги и беги немедленно! Скоро окрестности будут полны упырей, весьма враждебно к тебе настроенных. Если родня застукает тебя над моим хладным трупом, то собрать тебя по кускам сможет разве что микробиолог!
— Никуда не уйду, — категорически заявил юноша и для пущей убедительности опустился на снег. — Я буду с вами до последнего вздоха.
— Я в последний раз вздохнул знаешь когда?!
— Тогда до тех пор, пока вы не обратитесь в горстку пепла.
— А потом что?
— Н-не знаю. Развею его, наверное. Это меньшее, что я могу для вас сделать. Где вы хотите чтобы я развеял ваш прах? — участливо спросил он, прижимая руку Герберта к груди.
Вампир устало прикрыл глаза. В данной ситуации можно сказать «на вершине Эвереста», потому что Альфреду все равно не предоставится такого шанса. Трудно разбрасывать пепел, если отец упомянутого пепла отрежет тебе обе руки. По маааленькому кусочку.
— Альфред, вот скажи, — Герберт обратился к сложным аналогиям, — тебе в детстве случалось забраться в буфет за джемом и разбить банку?
— Вы уже бредите, да?
— Случалось?!
— Случалось, виконт, случалось, — Альфред еще более жалостливо погладил его по руке.