…Если взглянуть его глазами, то для Дара эта книга была чем-то вроде заветного дневника дедушки Рон — тот же осколок чего-то красивого, отразивший в себе весь довоенный мир — в рассказах и фотографиях, не успевших выцвести… Здесь тоже было все обо всем.
Дар просто забылся… он читал, читал и читал, не замечая, как идет время… Он открывал книгу на любой странице — наугад и любовался на довоенные чудеса.
…Шура аж вздрогнула, когда Дар вдруг спросил:
— Здесь ведь Войны не было, правда?
— Какой Войны? — удивилась она.
— Третьей Мировой, — серьезно сказал Дар.
— Н-нет… была только вторая…
— А Третья должна была быть где-то десять лет назад… — размышлял он, вроде бы ни к кому не обращаясь… — а ее не было… она так и не случилась… Моя мама рассказывала, что когда-то просила отца, чтобы он сделал так, чтобы ее не было. И он сделал…
— Расскажи о своей маме, — сказала Шура, пытаясь уцепиться хоть за что-то реальное.
— Ее зовут Вероника. Ей двадцать восемь лет… светлые волосы… зеленые глаза… Она моложе и красивее, чем ты, — закончил Дар на удивление враждебно.
Шура ощутила, как все противоречивые чувства к этому мальчишке смешиваются в жуткую непонятную кашу. И… двадцать восемь лет… сколько же ей было, когда… а Владу… да что же это такое-то?.. Да и где это место, где «по ночам стреляют»?..
— Отец говорил, что любит ее и помнит. А выходит, он ее предал, — продолжил Дар.
— Но я тут ни при чем! — вставила свое слово Шура. — Я и не знала о ней ничего до сегодняшнего дня! И перестань меня упрекать!
— Да… ни при чем… — неожиданно согласился Дар и замолчал.
— Пойдем лучше есть. Я тебе супа погрею, — примирительно сказала Шура. Он кивнул.
— …Знаешь, — сказал он, склонившись над тарелкой, — я не понимаю, при чем тут я. Как я тут оказался и, собственно, откуда пришел… и зачем… — а потом вдруг невпопад добавил: — Я очень плохо спал. Меня звали какие-то голоса…
— …Ты не думай об этом, Дар, — растерянно проговорила Шура, не зная, как помочь мальчишке. — Сходи пройдись…
Глава тридцать седьмая. Штурм древних крепостей
Дар кивнул…
…Переоделся в свою старую одежду и вышел на улицу. Над городом занимался обычный осенний день, но Дару он показался великолепным и ярким. Он вдыхал всей грудью дрожащий прохладный воздух, подставлял солнцу лицо и руки, щурился на золотой свет… А тот — Дар не видел этого, конечно, — высвечивал и выставлял напоказ всю его бледность и хрупкость. Перед людьми этого мира он был точно цветущая «солома» перед настоящей травой. А все потому, что ему не досталось настоящего солнца. Поэтому кожа была белой, и синие жилки стучали на висках, и пятна пролегли под глазами…
…Маленький чужак сел на скамейку и задумался… Этот мир… младше его собственного, и в нем Войны не было и не будет… Кто же приложил руку и волю к тому, чтобы разошлись дорожки параллельных вселенных?.. Отец? Мама?.. Или кто-то еще, кто выше и старше?..
Дар не понимал… своего места во всей этой истории не понимал… И потому чувствовал себя маленьким и беспомощным. Как будто он не взрослый, по меркам его мира, человек, а потерявшийся ребенок лет пяти…
…Говорят, что страх имеет запах. Что растерянность имеет запах… Тогда неудивительно, что эти пятеро подошли и окружили скамейку… Дар поднял глаза и спокойно рассмотрел оскалившиеся в усмешках лица, хранящие выражение наглости и превосходства… Все они были старше него, а сытая жизнь сделала их еще и выше, и крепче. Дар встал со скамейки и, выпрямившись во весь рост, едва достал самому низкому до плеча. Это было встречено общим гоготом, имеющим лишь весьма отдаленное сходство с человеческим смехом…
Странно… почему-то Дар не боялся их… На поясе в кобуре дремала настоящая пушка, подарок Раи, прикрытая краем джинсовки. Он даже прикинул, что перестрелял бы всех пятерых быстрее, чем они успели бы что-то понять. Но представил пять трупов в лужах крови и боль и удивление, застывшие на этих по-довоенному красивых лицах, ставших из наглых и надменных самыми обычными… представил, и понял, что стрелять в них — глупо… А еще вспомнил саму Раю, спокойную и уверенную перед тремя вооруженными парнями…
Дар вернулся в реальность… Минуту-другую послушал довоенную ругань…
— Идите домой, — вдруг сказал он спокойно и с улыбкой, вложив в эту фразу все тепло, на какое был сейчас способен… Все пятеро удивленно замолчали и переглянулись. — Идите, — мягко повторил Дар, глядя, как с молодых лиц сходят уродовавшие их гримасы, как опускаются руки и плечи…