Глава тридцать девятая. Иди, куда шел…
Первый вдох заставил казавшееся до этого безжизненным тело Дара выгнуться дугой. Выдох задержался на полпути и был не менее мучительным. Еще несколько минут Дар, растянувшись на земле, судорожно хватал ртом воздух, не в силах ничего с собой поделать.
Ив взял племянника на руки, как маленького, и сел с ним возле костра. Рон сразу вспомнилось время Ночи и маленький Мих… Сейчас и во взгляде, и в осторожных движениях Ива сквозили такая же бережная нежность и сочувствие. Это было поразительно, Рон поняла, что никогда не привыкнет к этим внезапным странным переменам. Временами Ив приближался к Молчаливому Убийце — идеалу клана «Невидимок», а временами… наверно, просто был самим собой…
На руках дяди Дар согрелся, успокоился и уснул. Но это был уже самый обычный сон, когда ровно билось сердце и сознание не собиралось выскакивать за какие-то мыслимые пределы…
Измученные Рая и Нефью хранили молчание. Мих, сидевший рядом со своей любимой и державший ее за руку, чувствовал ее напряжение: напряжение перетянутой струны…
Вряд ли молчание было простым. Радиксы умеют общаться без слов… Каяла не сводила глаз со своих детей, и мучительная тишина готова была зазвенеть… Неожиданно Мих осознал, что из людей только он один это чувствует: для Ива и Рон это самая обычная тишина. Как же так… как он может понимать этих «чужих» существ… Но подумал о Рае, и слово «чужие» жестоко обожгло душу…
Оффтопик восьмой. Клей.
— Вит! Ты знаешь, что они сделали?! Что эти маленькие люди сделали?! Это немыслимо, Вит! Немыслимо, слышишь?! Я ничего не понимаю…
— Что случилось, Онабу?
— Да вот я и пытаюсь понять! Этот мальчишка, сынок нашего Ройхо, побывал за пределами мира, а Рон сумела его вернуть. Как?!! Мы этого не можем!!! Мы не можем, а они могут! Они побывали там, откуда не могут вернуться Ройхо и Айна: Боги! Старшие, причем!..
— Погоди… Ройхо? Откуда ты знаешь?
— Знаю. Я тоже пытался его дозваться, вместе со всеми. И заодно понял, что сны — для всех миров общие. Они, как клей, соединяют и разделяют их одновременно. Они — преграда, в которой мы вязнем, а этот мальчишка — нет. Он лавирует в ней, как какой-нибудь из моих детей — в морской воде!
— Онабу, что происходит-то?..
— Не знаю… не знаю… На этом мирке всегда ломается судьба. Что-то произойдет, причем очень скоро. Мне страшно…
Дар проснулся в тепле целой кучи курток, и, едва пошевелившись, сразу ощутил дурноту. Но мысли, тем не менее, были ясные и, кажется, недоумевали, почему их не слушается тело…
«Мама!» — хотел радостно воскликнуть Дар, но растрескавшиеся пересохшие губы даже не пошевелились. Однако Рон все равно улыбнулась. Ясному взгляду сына, полному искренней радости. Она принесла ему кружку горячего чая, держать которую Дар, естественно, не смог…
«Вот опять меня приходится поить с ложечки,» — подумал он, мысленно усмехнувшись… Чай был сладким…
Над Даром склонилось чье-то незнакомое лицо.
— Здравствуй, — бодро сказал парень, — меня зовут Клот. Я твой друг, — и, уже для Рон, произнес: — С ним все хорошо, просто тело отвыкло слушаться, пока его не было, вот и все…
С этими словами Клот неопределенно хмыкнул и отправился играть в догонялки со Скирром, которому явно пришелся по душе.
Дар закрыл глаза и подумал, что состояние, в котором он находится, хоть и противно само по себе, но, тем не менее, избавляет от разговора с мамой: он до сих пор не знал, как ей все объяснить. Впрочем, разговор был неминуем… Вспомнился Дан, который говорил: «Если битва неизбежна, используй время, которое до нее осталось. Почисть оружие и все проверь, чтобы тебя ничто не подвело. Выспись. Сытно поешь. Будь готов».
Дан… теперь даже мысленно невозможно было сказать о нем «отец»… как вернуться, как смотреть ему в глаза? И если возвращаться, то зачем тогда все? Нет… это все равно что пытаться приставить на место отрубленную руку — не прирастет. Это до Войны пришили бы — и приросла… Нужно идти дальше, туда, где, как граненый изумруд, сияет Эмеральд…
Туда, где, как граненый изумруд,
Сияет Эмеральд,
Большие корабли идут,
Что знают даль.
Я с ними был в такой дали,
Сейчас чуть жив;
Волна качает корабли,
Разбив…
Дар пропустил строчки мимо ушей: записать все равно бы не смог… Как всегда, они появились бессмысленно, из ниоткуда и сейчас, обидевшись, ушли. Зачем они решили поведать о разбитых кораблях?.. Что если ни одного не осталось?..