— Аватар моего отца неуязвим для стрел, — сказал Дар. — И, возможно, для пуль… Его можно ранить мечом или ножом, но тот, кто нанес удар, получает точно такую же рану сам, а на теле Фенрира раны затягиваются за считанные секунды. Поэтому удар должен быть один. И смертельный. Нанесу его я… — почувствовав нарастающее возмущение, Дар поднял руку, заставив всех замолчать. — Тогда дух отца уже не будет связан с этим телом… как и мой — с моим… Тогда я смогу отправить его туда, откуда он пришел… — теперь предстояла самая тяжелая часть…
— Мне нужен отряд лучших воинов, — сказал Дар. — Мы врежемся во вражеский строй, как острый клин, и доберемся до Фенрира. Там, пока мечники оттеснят от нас с ним остальную толпу, я нанесу свой удар… Скорее всего, все, кто пойдет со мной, погибнут… Но это спасет остальных… и Тигров, и Рутов… и тех, до кого еще могла бы добраться эта мясорубка… Огласите мои слова… Мне нужен отряд смертников. Тридцать человек…
…Тьяра сейчас не усомнилась бы, что отец этого мальчика — Бог Войны: такой жестокой силой веяло сейчас от Дара… как совсем недавно — доверием…
— Мы дадим ему отряд, — сказала она. — Но на случай его поражения, мы подготовим оборону. У нас два дня, чтобы превратить город в крепость… За работу: раздайте распоряжения своим воинам!
Так был закончен Совет…
Замеченная Тьярой перемена не укрылась и от Дара. Какая-то часть его души кричала ему, что он сейчас подло предает Редьяри, обрекая его на смерть… Возможно, к этому голосу совести и стоит прислушаться, пока взметнувшаяся волна жестокой силы не утянула самого Дара в безумие… как отца…
Глава шестьдесят первая. Тридцать первый смертник
Ив никогда не видел сестру в такой истерике… казалось, Рон сошла с ума… Она кричала, она плакала; в бессмысленном ударе разбила руку о стену…
А Дар стоял на пути этого жуткого потока эмоций, как волнорез — на пути волн…
— …Здесь ничего нет для меня, мама, — говорил мальчишка отрешенно. — Ни любви, ни мечты, ни счастья.
— Ты обо мне подумал, хотя бы обо мне?!! — срывала голос Рон. — Если ты умрешь, я умру тоже!!!
— Мама, — не менял тона Дар. — А лучше, если рядом с тобой будет живой труп? Моя душа умирает. Я чувствую, как угасает во мне желание жить, желание стремиться к чему-то, что-то искать, что-то делать… Если я останусь жив, ты будешь каждый день видеть перед собой мертвеца, который может есть, пить, разговаривать… даже смеяться иногда… Хотя уже давно умер внутри…
— Дар!!!
…Ив почувствовал, что сейчас свихнется сам… Недавно он так пытался спорить с собственным сыном насчет его девушки-радикса… Подростки непреклонны…
— Рон, ты не переубедишь его, — сказал Ив наконец. — Его сейчас можно избить до полусмерти, а то и вовсе убить, но от своих слов малец не откажется.
— Ив, думай, что говоришь! — вновь вспыхнула Рон. — Ему четырнадцать лет! И он идет умирать!
— И я шел, когда мне было четырнадцать. И никто не голосил мне вслед, — сказал Ив сурово.
— Тогда была война! — попыталась возразить сестра.
— Сейчас — тоже… — он был непреклонен.
…Только теперь оба заметили, что Дар потихоньку вышел из комнаты. Маленькая фигурка мелькнула за окном — похоже, он направлялся к себе.
— Он пошел готовиться к бою, — сказал Ив, тяжело положив руку сестре на плечо. — Это давно уже не глупый пацан. Надо уважать его выбор.
Всхлипнув, Рон вырвалась из объятий брата и выбежала из дому…
Дар оглядел свое временное обиталище. Крохотная каморка в небольшом домике, который Дар делил еще с тремя Приморцами… Здесь, в тигрином городке, всюду торчали из земли мертвые катера и лайнеры. А заполнив, на манер межбашенных стен, пространство между ними, плотно, стена к стене, расположились каменные кубики — такие же дома, как тот, где поселили Дара. Окна, направленные внутрь городка, были большими, застекленными, и впускали в комнаты свет, а те, что смотрели наружу, напоминали бойницы — их в мирное время закладывали глиняными кирпичами и завешивали тканью, чтобы сдержать ветер…
Дар присел на кровать и подбросил топлива в маленький очаг, где слабо теплились угли. Пока пламя поднималось из тлеющих головешек, Дар огляделся… нет, в этой комнате ничего не осталось… разве что…
Он пошарил под подушкой и вынул свой блокнот, с которым не разлучался с самого начала путешествия. Некоторое время Дар задумчиво переводил взгляд с блокнота на раззадорившееся на смоляных дровишках пламя… а потом — как опомнился — подумал: «Нееет… это все… что останется после меня… В стопке этих листов — я сам, мои мысли и чувства… Да… пока их читает кто-то, я буду жить…»