Местность была открытая, там и сям возвышались отдельные скалы. Холмы были похожи на мягкие резиновые горбики, обитые пестрым зеленым бархатом.
Напротив отдела шерифа располагалась калифорнийская мужская колония, где содержался Бэйли в момент своего побега. Меня забавляет, что в рекламной литературе, превозносящей достоинства жизни в округе Сан Луис Обиспо, никогда не упоминаются шестьсот заключенных, которые тоже там живут.
Я припарковалась на стоянке для посетителей перед входом в тюрьму. Здание выглядело новым, похожим по дизайну и материалам на новые постройки в школе, где я только что побывала.
Я вошла в холл, надписи привели меня в секцию регистрации и информации, по короткому коридору направо. Я назвала себя дежурному в форме. Когда были отданы распоряжения привести Бэйли, меня отправили в маленькое помещение со стеклянными стенами, предназначенное для встреч заключенных с адвокатами.
В табличке на стене перечислялись правила для посетителей, извещавшие нас, что может быть только один посетитель на одного заключенного в одно время. Мы обязаны были контролировать детей, и любое грубое и неуважительное обращение с персоналом было запрещено. Запреты предполагали такие сцены хаоса и веселья, что мне даже захотелось быть причастной.
Я услышала приглушенне лязганье дверей. Появился Бэйли Фаулер, его внимание было приковано к дежурному, который открывал кабинку, где он будет сидеть во время нашего разговора. Нас разделяло стекло, и наша беседа будет проходить с помощью двух телефонных трубок, одна на его стороне, другая — на моей.
Бэйли посмотрел на меня без любопытства и уселся. Его манера держаться была покорной и я почувствовала, что мне перед ним стыдно. На нем была просторная оранжевая хлопчатобумажная рубашка поверх темно-серых хлопчатобумажных штанов. На фотографии в газете он был в костюме и галстуке. Он казался таким же растерянным из-за своей одежды, как и из-за внезапного статуса заключенного.
Бэйли был замечательно хорош собой: серьезные голубые глаза, высокие скулы, полные губы, светло-русые волосы, уже нуждающиеся в стрижке. Ему было около сорока и я подозревала, что обстоятельства состарили его за ночь.
Он поерзал на деревянном стуле с высокой спинкой, уронил руки между колен, его лицо ничего не выражало. Я взяла трубку, подождав немного, пока он возьмет свою.
— Я — Кинси Миллоун.
— Мы знакомы?
Наши голоса звучали странно, оба металлические и слишком близкие.
— Я — частный детектив, которого нанял ваш отец. Я только что встречалась с вашим адвокатом. Вы с ним уже говорили?
— Пару раз по телефону. Он должен зайти сегодня.
Его голос был таким же безжизненным, как его взгляд.
— Можно называть вас Бэйли?
— Да, конечно.
— Послушайте, я понимаю, что все это ужасно, но Клемсон хороший адвокат. Он сделает все возможное, чтобы вытащить вас отсюда.
Бэйли нахмурился. — Лучше, чтобы он сделал что-то побыстрее.
— У вас семья в Лос-Анджелесе? Жена и дети?
— А что?
— Я подумала, что, может быть, вы захотите, чтобы я с кем-нибудь связалась.
— У меня нет семьи. Просто вытащите меня, к черту, отсюда.
— Ну ладно, я знаю, что это тяжело.
Он посмотрел вверх и в сторону, гнев блестел в его глазах, пока краткое проявление чувств вновь не сменилось унынием.
— Извините.
— Поговорите со мной. У нас не так много времени.
— О чем?
— О чем угодно. Когда вас привезли сюда? Как дорога?
— Нормально.
— Как вы нашли город? Он сильно изменился?
— Я не могу говорить о всякой чепухе. Не просите меня.
— Вы не можете молчать. У нас с вами слишком много работы.
Бэйли помолчал немного, я видела, как он борется с собой.
— Я годами даже не ездил в эту часть штата, потому что боялся, что меня остановят.-
Он послал мне жалобный взгляд, как будто хотел говорить, но потерял способность. Казалось, что нас разделяет нечто большее, чем кусок стекла.
Я сказала — Знаете, вы еще не умерли.
— Это вы так говорите.
— Вы должны были знать, что это однажды случится.
Бэйли покрутил шеей, чтобы снять напряжение.
— Когда меня забрали в первый раз, я подумал, что все кончено. Такое мое везение, что Питер Ламберт разыскивается за совершение убийства. Когда меня отпустили, я подумал, что у меня есть шанс.
— Я удивляюсь, что вы не сбежали.
— Теперь я об этом жалею, но я был на свободе так долго. Я не мог поверить, что попался. Я не мог поверить, что кому-то есть до меня дело. Кроме того, у меня работа, и я не мог просто все бросить и пуститься в бега.
— Вы представтель торговой фирмы? Газеты упоминали об этом.
— Я работал в Нидхем. Один из лучших за прошлый год, поэтому и получил повышение.
Менеджер западного региона. Наверное, мне следовало отказаться, но я так много работал и устал говорить нет. Я переехал в Лос-Анджелес, но не мог себе представить, что меня поймают после всех этих лет.
— Как долго вы работали в этой компании?
— Двенадцать лет.
— Как они себя ведут? Вы можете рассчитывать на их помощь?
— Они замечательные. Очень меня поддерживают. Мой начальник сказал, что приедет и выступит в суде. Даст мне характеристику и все такое… Но что толку? Я себя чувствую таким дураком. Я был таким хорошим все эти годы. Идеальный гражданин из поговорки.
Меня даже ни разу не оштрафовали за неправильнцю парковку. Платил налоги, ходил в церковь.
— Но это хорошо. Это сработает в вашу пользу. Это непременно поможет.
— Но это не изменит факты. Вы не можете просто уйти из тюрьмы и получить шлепок по руке.
— Почему не предоставить Клемсону волноваться об этом?
— Наверное, придется. А что вы будете делать?
— Узнаю, кто на самом деле убил ее, так что мы сможем снять вас с крючка.
— Слабый шанс.
— Стоит попробовать. У вас есть идея, кто это мог быть?
— Нет.
— Расскажите мне о Джин.
— Она была хорошей девчонкой. Непутевая, но не плохая. Запутавшаяся.
— Но беременная.
— Да, но ребенок был не мой.
— Вы в этом уверены. — Я сказала это как утверждение, но вопросительный знак присутствовал.
Бэйли опустил голову, на его лице появилась краска.
— Я много пил тогда. Употреблял наркотики. Я ничего не мог, особенно после того, как вернулся из Чино. Это не имело значения. Тогда она уже была с другим.
— Вы были импотентом?
— Давайте скажем «временно не функционировал».
— Вы сейчас употребляете наркотики?
— Нет, и я не пью пятнадцать лет. Алкоголь развязывает язык. Я не мог себе этого позволить.
— С кем она встречалась? Вы хоть что-нибудь знаете?
Он покачал головой. — Парень был женат.
— Откуда вы знаете?
— Она говорила.
— И вы поверили?
— Не знаю, зачем ей врать. Он был кто-то респектабельный, а она — несовершеннолетняя.
— Так что это был кто-то, кто много бы потерял, если бы правда вышла наружу.
— Я так думаю. Она точно не хотела говорить ему, что беременна. Она боялась.
— Она могла сделать аборт.
— Наверное… Она только в тот день узнала о ребенке.
— Кто был ее врач?
— У нее еще не было врача для этого. Доктор Дюнн был семейным врачом, но она делала тест на беременность в какой-то клинике в Ломпоке, где никто ее не знал.
— Кажется довольно параноидальным. Она была такой известной?
— Была, во Флорал Бич.
— Как насчет Тэпа? Мог ребенок быть от него?
— Нет. Она считала его придурком, и он тоже ее не особенно любил. Кроме того, он не был женат и для него ничего не значило бы, если бы ребенок был его.
— Что еще? Вы, наверное, много думали об этом.
— Не знаю. Она была незаконнорожденной и пыталась узнать, кто ее отец. Мать отказывалась говорить, но деньги каждый месяц приходили по почте, так что Джин знала, что где-то он есть.
— Она видела чеки?
— Не думаю, что он платил чеками, но она как-то об этом узнала.