- Ты можешь нужные вещи собрать?- спросила моя домовладелица, и я кивнула. Если меня гонят, я ведь тоже цепляться не буду. Я гордая!
Баба Маня пропадала где-то полтора часа. Их хватило, чтобы во все, доступные мне сумки и пакеты собрать все мои вещи. Я сидела одетая на диване, смотрела на свой багаж и недоумевала, как за недолгое время проживания здесь я накопила столько барахла?
- Это что? - баба Маня появилась на пороге комнаты, одетая, как байкер 60-х годов прошлого века. Ну, если тогда были байкеры.
- Вы же приказали собрать вещи.
- Нужные!! Балда! Куда я это все на мотоцикл прикручу?
- Мотоцикл? Какой?- я чего-то явно не понимала.
- Урал. С коляской. Купила лет... Давно. По случаю. Короче, тащи из сумок самое нужное на неделю. И поехали!
Кататься в коляске старого мотоцикла - та еще радость! Под попу то и дело что то бьет, ноги вытянуты вперед, словно тебя везут вперед ногами в известное всем место. Ладно хоть я туда еще и сумку свою с вещами утрамбовала. А то бы она на мне ехала!
А самое прикольное то, что мне пришлось надеть на голову шлем!! И не абы какой! Помните, в фильме про кавказскую пленницу на Моргунове мотоциклетный шлем? Вот и на меня надели такой-же! И застегнули под подбородком. Теперь моя голова напоминала голову цыпленка в остатках скорлупы. Потому я все чаще прикрывалась дермантиновым фартуком. Не дай бог кто из однокурсников увидит! Стыда не оберешься!
Мама, увидев меня, бледную немочь, поддерживаемую бабой Маней на пороге дома в восемь утра, сначала испугалась. Потом затащила нас обеих на кухню, напоила чаем. Бабе Мане достался нормальный с вареньем и плюшками, а мне специальный семейный "От простуд". Пишите рецепт! В кружку горячего крепкого чая две ложки меда, немного имбиря и лимона и, самое главное, стопка (грамм 50 хватит, для особо "простуженных" можно и 100) водки! Пьем залпом, не нюхая и не отбрыкиваясь! Все равно вольют!
Так вот. От слабости или от чая я совсем свяла.
- Шагай спать! - скомандовала мама, подкладывая моей домохозяйке еще пару "плюшечек" размером с суповую тарелку.
На последнем издыхании я доползла до своей комнаты, сняла брюки и джемпер и прямо в одной футболке и трусах залезла под одеяло. Сморило сразу!
Проснулась я где-то через пару часов от того, что мою попу кто-то усиленно чем-то толкает! Ничего еще не понимая, я тоже толкнула!
- Блин! Кто там еще? Поспать не дадут! - этот голос я бы ни с каким другим не спутала! Максим?...
Выскользнуть по тихому не удалось. Он резко повернулся ко мне лицом.
- Маша? Ты как здесь? - вот ты ж... И как-же, по его словам, я так НЕОЖИДАННО оказалась в СВОЕЙ постели!? Вот сюрприз-то!
- Это ты как здесь? Я тебя, вроде, с собой спать не звала!- я потянула на себя одеяло, желая завернуться в него.
- Ну, так еще есть возможность. Зови! - этот нахал потянул одеяло на себя!
- Я - порядочная девушка! Кого попало в свою постель не зову!- дерг одеяло!
- А я не "кто попало"! Я твой жених! - дерг одеяло!
- Давно ли?- дерг, блин, крепко держит!
- Часов двенадцать, может больше. Мы тут с тестем на грудь вечером приняли... Или днем... Не помню, - он почесал затылок, а я воспользовалась его временным невниманием к одеялу и дернула, быстро в него закручиваясь.
- Ты чего, моим родителям лапшу на уши вешал?
- Нет. Я правду говорил. Пойдешь за меня замуж? - он лежал на моей кровати в одних трусах и ехидно улыбался.
- Ты бы сначала штаны, что ли, надел, женишок, - окинула я его оценивающим взглядом. Надо сказать, что там было на что посмотреть. Раньше то я его только щупала... Гладила... Целовала... Ой, блин! Куда меня понесло? Температура опять, что ли?
- Надену. Если согласишься, - он еще и ногу на ногу закинул. Лежа. И качает так ступней, ненавязчиво, как на пляже. И ждет.
- То есть, жениться ты все таки намерен в штанах? А разводиться? Без штанов? - мой взгляд помимо моей воли так и стремился туда, к сереньким таким, на черной резиночке... Объемным в одном месте...
- Маш, я серьезно. Знаешь, ехал сюда, сначала боялся, что тебя не найду. До колик боялся. Приехал, думал, что собака сожрет. Потом, что твой отец выгонит... И вот теперь, когда я, как Иван-царевич, все испытания прошел, неужели не заслужил руку и сердце Марьи- искусницы?...
Господи! Куда подевалось мое презрение, мои обиды, моя гордость? Я размоталась, откинула одеяло.
- Иди сюда. Замерзнешь. Правда, я болею...
- Теперь у нас все на двоих. И жизнь, и болезнь, - он нырнул ко мне, обнял, удобно устроил мою голову у себя на плече.
- Дурак ты, Макс, - это все, что осталось от моей обиды.