Вскоре к «фотосессии» присоединились Тёмыч и Серега. Шутливые позирования быстро перешли в пошлые, от которых Юрку и Саню чуть не вырвало. Тёмыч, Серега и девчонки вешались друг на друга и кресты, бесстыдно демонстрируя части тел, которые принято скрывать под одеждой. Пьяная Таня, совершенно позабыв о том, что находится в отношениях с Лысым, едва не сношалась с потерявшим голову от ее прелестей Серегой. После двух попыток ее вразумить Саня психанул и направился к машине, больше не беспокоясь о гипотетическом прозвище.
Юрку тоже никто не слушал. Друзья разошлись, вспышки мигали постоянно. Переходя от могилы к могиле, парни и девушки фотографировались в разных позах, включая развратные, без зазрения совести.
Внезапно свет упал на могилу, находящуюся в стороне от остальных. Она не имела ограды и выглядела очень старой. Холм полностью зарос травой, цветов не было и в помине, из земли торчал допотопный, потрескавшийся от старости и отсутствия ухода крест. Таблички на нем не было.
— Оп-па, а тут у нас кто? — Тёмыч подошел к могиле и рассмотрел ее внимательно. — Чего это она на отшибе?
— Может, одна из первых? — предположил Серега. — Да забей. Пошли. Стремная она какая-то.
— Так в этом весь смак! — хохотнул друг и повернулся к своей девушке. — Ленка, не хочешь сфоткаться?
— Да как-то не горю желанием, — скривилась так, застегивая пуговки на блузке. — Серега прав: она стремная.
— Да ладно, круто же! По-моему, самая годная могила на этом погосте. Ну, не хочешь лезть, не надо. Я полезу. А ты фотографируй. Не, лучше видос запили. Я кое-что придумал.
— Ну, ок, — хмыкнула девушка. — Лезь.
Тёмыч забрался на поросший травой холмик и расстегнул ширинку на джинсах. В следующий миг Юрка сморщился и отвернулся, увидев, как друг принялся мочиться на крест. Мерзкое действо сопровождалось не менее мерзким воем — подражанием собачьему. Под конец Артем пнул старый крест и, хохоча, застегнул ширинку и спрыгнул с холмика.
— Вообще больной? — налетел на него Юрка. — Бухай меньше, придурок.
— Ты чего взбеленился? — не понял друг. — Я же прикалываюсь. Да забей, братуха. Нам никто не предъявит. К этому челу, видать, давно в гости не ходят.
— По любому, это уже перебор. — Юрку трясло. — Я в тачку, короче. Достала ваша тупость.
— Юрка, да чё ты, как ханжа? — возмутился Тёмыч, но друг уходил и не слушал его.
Вскоре четверка «весельчаков», сделав еще по паре фотографий, вернулась к машинам. Назад все ехали молча, даже музыку не включали. Юрка мрачно смотрел в окно, не понимая, как до такого могло дойти. Друзья всегда казались ему нормальными ребятами, особенно Тёмыч, а сегодня выяснилось, что он их совсем не знает. Только Лысый выглядел адекватным, а этим бухло весь чердак снесло.
Дома друзья разошлись по комнатам, буркнув друг другу дежурное «Спокойной ночи». Юрка улегся на кровать, но теперь ему не спалось. Если недавно он мечтал о подушке под головой, то теперь на душе было противно и тревожно. День был испорчен. Да нет, не только день, — испорчена была вся ситуация с переездом. До прибытия друзей он чувствовал себя счастливым и свободным; думал, что навсегда оставил за плечами грязь и плохое настроение. Но нет, он притащил их за собой. Не следовало вообще звать друзей. Устроил бы скромное новоселье с соседями. Да кто ж знал, что они из нормальных парней и девчонок превратятся в пьяное быдло?
.
В окнах погас свет, теперь вся Березовка стояла погруженной во тьму. Лишь слабый свет луны кое-как и почти безуспешно пытался разогнать ночную черноту. Гришка вертелся в будке, позвякивая цепью, пару раз гавкнула чья-то собака и замолчала.
Погост, расположенный в километре от Березовки, утопал во мгле, что казалась чернее из-за деревьев. Потревоженные молодежью могилки ласкал теплый ветерок. Тишина стояла гробовая, только невдалеке едва слышно журчала речка.
Трава, покрывающая одинокую могилу, шевелилась от порывов легкого ветра. Влажный крест стоял неровно. От удара он наклонился вправо и теперь печально смотрел верхней точкой на остальные могилы.