— А что, — вяло пошевелилась Маша, поворачиваясь в его сторону, — у тебя что-то есть?
— Да немного, — с отчетливо различимым сожалением на лице, понимая, что только что проговорился, управляющий яростно почесал у себя в затылке. — Тыщ пять наверняка осталось. Так что пару…
— Маша, Маша это же мне на оплату материалов и на доставку, — тут же испуганно заныл он, заметив хищный взгляд Маши. — Возчики вперёд просят. Я не могу им не заплатить, — придавленным голосом взвизгнул он.
Плотно обхватив бедного управляющего рукой за плечи, так, что тот не мог даже пошевелиться, Маша со зверским выражением на лице низко наклонилась вплотную к его тонкому, породистому носу и хищно глядя в упор, ледяным взглядом ограбленной собственницы, тихо прошептала прямо ему на ухо:
— Быстро сдал всё, что осталось. Иначе…, - зловещим шёпотом прошептала она ему в ухо и, легонько подталкивая в сторону конторы, тихо прошептала:
— Будет тебе перерасчёт, мила-ай! Будет! Но потом.
— А сейчас пойдём, милок, — глядя на управляющего, как удав на кролика, Маша ласково подтолкнула его железной рукой в сторону конторы.
Пойдём, пойдём, — сердито прищурив глаза, тихо шепнула она ему в самое ушко. — Мало ли что там тебе Сидор наобещал. Есть дела более важные, чем твои стекляшки.
Обречённо вздохнув, управляющий с унылым видом потащился к конторе вслед за приободрившимися и быстро шагающими Машей с Изабеллой.
— Пойдёмте, — обречённо глядя на обеих девиц, согласно кивнул он головой, и снова схватив Изабеллу за рукав многострадальной кофточки, принялся нервно теребить её.
Войдя в удивительно пустынное в этот рабочий час здание заводской конторы, он сразу же начал заново жаловаться на то, что все люди заняты в цехах и ему даже чаю разогреть некому. Пройдя за девицами в свой кабинет, где он утром пил в одиночестве чай, он с тоской посмотрел на заставленный грязной посудой обеденный стол, и тяжело опустился на какой-то небольшой сундук, стоящий возле стены. Медленно обведя пустынное в этот полуденный час помещение унылым, обречённым взглядом, он снова тоскливо заканючил:
— Ну, Маш. Ты же меня без ножа режешь. Сидор же обещал!
— Ну! — резко оборвала его Маша.
Обречённо вздохнув, управляющий поднялся с сундука и, подойдя к большому канцелярскому столу, одиноко стоящему в углу, вытащил из-под него небольшого размера изящный, расписной красными маками по ярко синему фону сундучок.
— Всё здесь, — тяжело вздохнул он, подтаскивая сундучок поближе к своему конторскому столу возле окна, за которым уже по хозяйски устроилась Маша. — И золото здесь, и все отчёты по расходам.
Вот все вы женщины такие, — спустя пять минут, с тоской глядя на то, как Маша быстро пересчитывает остаток золота в сундуке, каждый раз сверяясь с описью и делая какие-то пометки на ней.
У самой денег полно, а ты наш завод грабишь. Лучше бы сталеваров ограбила, им Сидор раза в два больше, чем мне дал! — тут же мстительно заложил он сталеваров, которые, в бытность девушек на заводе, ни единым словом не обмолвились, что у них есть деньги. — Ладно бы сама без денег сидела, тогда было бы понятно. Так ведь нет же. Надо ей всё изъять! Большевичка! — сердито посмотрел он на неё. — Троцкистка!
Да, да! — сердито глядя на недоумённо поднявшую на него глаза Машу, добавил он, испуганно вжимая голову в плечи под сверкнувшим от гнева взглядом Маши. — Большевичка и коммунистка! И троцкистка! Экспроприатор!
У самой денег полно, а ты наши нищие оборотные средства изымаешь, — уже тише, окончательно сдувшись, продолжил тихо жаловаться он, испуганно глядя на грозно посматривающую на него сердитую Машу. — Без ножа режешь, — тоскливо протянул он, ещё больше, неизвестно уже куда, втягивая голову в плечи.
— У кого денег полно? — глядя на него бешеным взглядом, тихо поинтересовалась Маша, едва сдержавшись, чтобы не запустить в него чем-нибудь тяжёлым. Из того что тот говорил, она половину пропустила мимо ушей, выбрав из словесного потока Марка лишь то, что хотела услышать. — Да ты знаешь, кретин близорукий, что на нас неоплаченных долгов висит, как блох на шелудивой собаке. Да мы в долгах, как в шелках, по уши.
— Да знаю я, — тяжело вздохнул управляющий. — Слухи даже в нашу глушь доходят про то, как вас там прижали. Собственно я так и думал, что вы за золотом приехали, но зачем же забирать оборотные средства, — жалобно посмотрел он на них. — Неужели нельзя без этого обойтись? Ведь всё же остановится.
— Да что ты всё канючишь и ноешь? — сердито хлопнув ладонью по столу, резко оборвала его Изабелла, остановив рукой вспыхнувшую было от гнева Машу.
— Да не ною я, — тяжело вздохнул управляющий, взглянув теперь на Изабеллу тоскливыми глазами побитой собаки. — Просто мне скоро с возчиками расплачиваться, а вы ведь знаете, какие они ругательники, — с отчётливо различимой паникой в голосе протянул он. — Чуть что не так, так сразу за грудки хватают. А у меня натура тонкая, ранимая. Я Художник. Я с этими грубиянами даже в одной комнате находиться не могу. Они же меня прибьют теперь, — втянув голову в плечи, тоскливо протянул управляющий. — Или ещё хуже — Сидору пожалуются.
А ящеры? Если я им зерна не куплю, они меня вообще обещались съесть, — совсем сникнув, тихо пожаловался он. — Они же дикие, подгорные и голодные! Не то, что свои, из города. Те….
— Никуда ты не денешься, — сердито отрубила Маша, продолжая внимательно сверяться с бумагами, лежащими перед ней и пересчитывать оставшиеся в сундучке золотые монеты.
Установившуюся на время в комнате мёртвую тишину только изредка нарушало едва слышимое глухое позвякивание перекладываемых с места на место золотых монет, да отчётливо различимое шуршание переворачиваемых Машей листов пергамента.
— А можно мне другой сундук взять, — неожиданно снова заныл управляющий, нарушив молчание. — Пусть не с золотом. Мне и серебра на первое время хватит. А потом я заработаю и Сидор очередной пришлёт…
— Что? К-какой такой другой?
Мгновенно насторожившаяся Маша, медленно повернулась к управляющему, буквально глядя на него, как огромная очковая змея на маленького серого мыша.
— Марк Иваныч, — тихо, с отчётливо различимыми нотками угрозы в голосе, медленно обратилась она к управляющему. — Это, про какое такое серебро ты твердишь? Про какой такой другой сундук? Ты что, не всё сдал?
Едва сдерживаясь, чтобы не вспыхнуть от гнева и не сорваться на безобразную ругань, Маша, едва сдерживаясь, чтобы от злости не вцепиться ему прямо в горло, внезапно громко заорала прямо в широко распахнутые испуганные глаза управляющего:
— Говори, мерзавец, сколько у тебя золота и серебра?!
— У меня ни серебра, ни золота больше нет, — испуганно глядя на неё, управляющий с отчаянием замотал головой. — Я только хотел попросить, чтобы ты не забирала всё сразу.
— Что всё? — тихо, стиснув зубы, медленно выдохнула из себя воздух Маша.
— Ну как же, — удивлённо захлопал глазами глядя на неё Марк Иваныч.
Настороженно оглянувшись на Изабеллу, стоящую возле отданного Маше сундучка с золотом, он обошёл по кругу свой канцелярский стол и, осторожно косясь на сидящую на его месте Машу, и покопался в верхнем ящике боковой тумбы.
Достав оттуда большую кипу нарезанной на аккуратные квадраты и перевязанной толстым шпагатом бересты, он раздражённо хлопнул стопкой об стол и с угрюмым видом проворчал:
— Раз уж моё забрали, тогда вот вам! На! Сами разбирайтесь! — сердито ткнул он пальцем в рассыпавшиеся по столу листы. — Тут береста сопровождения, — хмуро бросил он. — Раз вы так, то и я так. Своё золото сами и доставите, а это вообще не моё дело. У вас для того и охрана есть. И пусть Сидор в другой раз сам доставляет, а то навесили на меня всяческого…, - запнувшись, Марк невнятно что-то пробурчал себе под нос. — Как будто я ему инкассатор!