Но все её надежды развеялись как дым, как только она увидела кто пришёл начальником этого каравана. Баронесса Изабелла де Вехтор, толстая тварь, собственной персоной. Сама беременная, но не усидевшая дома и соблаговолившая лично осмотреть и проверить условия в которых содержались её персональные пленные. Лично ответственная за то, что тут последнее время происходило. За все эти смерти, за гибедь чуть ли не половины всех здешних пленных в постоянных, изматывающих ночных атаках, от которых даже днём им порой не было ни покою, ни отдыха.
Но то с чем и с кем она прибыла с лихвой перекрыло ту ненависть, жарким пламенем полыхнувшую в первый момент в душе амазонки. Вспыхнувшую и тут же погашенную рассказами прибывших вместе с ней их товарок.
Оказалось не погиб полностью в набеге на Старый Ключ их легион. Оказалось многие выжили, отравленные как и они сонным газом, и теперь также как и они отрабатывающие поставками рыбы навязанные им долги здесь, рядом, на соседних озёрах. Но в отличие от них намного более легко справившиеся со своими проблемами первоначального обустройства на месте и защиты своего лагеря. За счёт того что там, в тех лагерях с самого начала не было так много раненых. Успешно справившиеся с трудностями первого периода и теперь спешащие им на помощь.
"Завтра! Завтра придёт первая сотня. Моя сотня, — в душе старой амазонки расплылось горячее тепло. — Не все погибли оказывается. Её первая сотня пятой дружины Речного легиона, командиром которой она была безсменно последние десять лет и которая, как она думала полностью сгорела сонная в пламени загоревшейся лодьи, оказывается выжила. Пусть не вся, пусть кто-то погиб, задохнувшись в трюме, или утонул, свалившись сонным в стылые воды залива, но завтра я увижу многих из своих девчат".
По рассказам пришедших с обозом амазонок. Когда она без чувств свалилась на палубу, отравленная сонными газами, оказывается у многих из вылезших из трюма амазонок ещё хватило сил, чтобы в последний момент загасить занявшуюся от разлившейся нефти палубу, и лишь потом провалиться в безпамятство. Только это их всех тогда и спасло, а не та дурная сказочка, рассказанная им после пробуждения местными егерями и ящерами, о которой теперь даже вспоминать не хотелось, до чего было мерзко и противно на душе.
Как же их провели. Чтоб с места не рыпались и не искали своих по окрестным лесам. А оказывается они все были здесь, рядом, кто в двух, кто в трёх, а кто и в одном дневном переходе от их острова. Так же как и они добывая озёрную рыбу и выживая в агрессивной среде людоедов. И завтра они придут. Сюда, им на помощь".
"Чтобы и дальше ловить и поставлять в их коптильни выловленную нами редкую, деликатесную рыбу. Этот сниток и эту озёрную деликатесную сельдь я на всю жизнь запомню", — горько подумалось ей.
Вот кого она меньше всего ожидала увидеть на следующий день после прихода обещаной сотни, была Кара, её старая, закадычная подруга.
— Игрена. Игрена Молчаливая, старая кляча, — пряча счастливую улыбку, демонстративно сердито проворчала она, только увидев идущую к ней погибщую казалось чуть ли не пол года назад старую, боевую подругу. — Как услышала что где-то на озёрах есть молчаливая старая грымза, которую все безпрекословно слушаются, так сразу поняла что это ты. Больше некому. Жива, как я посмотрю, — криво ухмыльнулась она.
— А нам сказали что вас всех того, — амазонка сделал характерную отмашку поперёк горла. — Навроде тех рыцарей с Девичьего поля, всех вырезали.
— Где ты пряталась, подруга?
— Потом расскажу, — сдавленным голосом пробормотала Кара, крепко обнимая старую боевую подругу. Переполненная чувств, говорить она как и Игрена не могла. — Чуть позже, — посмотрела она ей прямо в глаза, словно на что-то намекая.
— Ну, позже, так позже, — проворчала Игрена. — А сейчас пойдём отметим твоё счастливое появление. Как я понимаю, это тебя прислали сюда нас спасать. Это хорошо, — уж не сдерживаясь, расплылась она в счастливой, радостной улыбке. — Значит, жить будем. А то мы уж тут собрались помирать, до чего нас местные людоеды достали. Никогда не думала, что эти твари могут быть такими упорными. Сколько ни били, сколько ни стреляли. а они всё лезут и лезут, лезут и лезут. Прям, мистика какая-то.
— Жить будешь, — расплылась Кара в ответной улыбке. — Только никакой мистики. Жрать хотят, вот и лезут. У нас тоже самое. Было, — чуть с запинкой добавила она.