Мы подошли к калитке, старик нажал на ручку, как вчера, когда он впустил меня, калитка открылась, и мы вошли в сад. Там мы направились к скамейке, стоявшей в приятной послеполуденной тени. Когда мы сели, мой гостеприимец сказал:
— Средства, которыми мы защищаем от оголения деревья, кусты и мелкие растения, так просты, так натуральны, что стыдно было бы их перечислять, хотя, с другой стороны, применяют их, особенно последние, отнюдь не везде. Что касается оголения деревьев и веток, то происходит оно не всегда по вине гусениц, а часто и по другим причинам. Против окончательного умирания, то есть оголения всего дерева, средств, как и против смерти человека, не существует. Нельзя, однако, доводить дело до того, чтобы дерево стояло в саду мертвым. Надо время от времени подрезать ветки, тем самым придавая дереву новые силы, а когда это средство перестает оказывать действие, надо разлучать дерево с садом на благо обоим. Такому дереву вообще не место в более или менее ухоженном саду или еще где-либо. А против оголения частей дерева средств у нас много. Заключаются они в том, чтобы давать дереву то, в чем оно нуждается, и отнимать у него то, что ему вредит. Поэтому первое правило — не сажать дерево в таком месте, где оно жить не может. На местах, вообще непригодных для жизни деревьев, никакой разумный человек дерева, конечно, не посадит. Но есть места, негодные только потому, что они не возделаны или в них не хватает чего-то необходимого для определенных растений. Чтобы как следует возделать такое место, мы, прежде чем посадить дерево, выкапываем там глубокую яму и наполняем ее рыхлой землей, чтобы дерево успело подрасти, прежде чем ему придется пустить корни в невозделанный грунт. Даже старые стволы, которые я здесь застал и состояние которых мне не понравилось, я привел в прекрасный вид, выкопав их и пересадив в разрыхленный грунт. Но прежде чем выкапывать яму и сажать в нее дерево, мы старались по опыту или по книгам определить, в чем, помимо земли, оно нуждается и где подходящее для него место. А дерево, для которого такого места в саду нет, — из сада долой. Деревья, требующие много воздуха, мы сажаем на месте, где много воздуха, любящие свет — на свету, любящие тень — в тени. Нуждающиеся в защите мы сажаем под защиту более высоких или ветроустойчивых. Боящиеся мороза или оледенения стоят у стен или в теплых местах. Так все они и живут собственной жизненной силой и естественной пищей. Весной каждый ствол и все крепкие его ветки обмываются и очищаются щеткой и свежей мыльной водой. Щеткой удаляются посторонние вещества, способные причинить вред дереву, а обмывание полезно для коры, которая так же важна для жизни, как кожа животных, да и стволы мытье только красит. На наших деревьях нет мха, кора у них чистая, а у вишен она почти так же изящна, как серый шелк.
Я заметил, что у всех деревьев очень здоровая кора, но я связывал это с их прекрасными листьями и вообще с их хорошим состоянием как с неким непременным следствием такового.
— Если же, несмотря на все эти предосторожности, — продолжал мой гостеприимец, — отдельные части дерева оголятся из-за холода, ветра и тому подобного, их удаляют при подрезании веток весной. Срез залепливается хорошей замазкой, чтобы влага не проникала в дерево, вызывая болезнь в еще здоровой его части. Вот почему в саду и вовсе не нашлось бы оголенных ветвей, если бы не вмешательство внешних врагов. Таковые суть град, ливни и подобные явления природы, против которых средств нет. Но и вред от них не так уж велик. В наших местах они редки, да и последствия их легко скрадываются быстрым устранением погубленного, молодой порослью и дополнительными высадками. Более опасные противники — насекомые, они способны загубить сад, разрушить его красоту и в иные годы придать ему весьма плачевный вид. Вот то обстоятельство, о котором я сказал, что упомяну о нем под конец. Вы видите, что от нашествия насекомых, которое вы, говорите, замечали во время ваших походов на других деревьях, наш сад в этом году избавлен.