— Толкуют.
— А еще что слышно там?
— Да ничего особенного…
С тем и уехали заимщики и звероловы.
Мельник вернулся с водопоя домой и, застав свою старуху в хлеву, пересказал ей все, что говорили ему заимщики. Но не заметил Авдей Максимыч, что разговор его с женой подслушали соседи, — они передали слух о падении царя своим родственникам, а те рассказали другим, так и полетел слух о падении царя по всей деревне.
Вскоре прибежал домой Павлушка Ширяев, хлопнул шапку об пол и крикнул ошалело:
— Бабуня!.. Слух-то какой!.. Царя, говорят, сковырнули! По шапке!..
Бабка Настасья в кути сметану с кринок снимала.
Сердито покосилась на внука:
— Не бреши! Молодой еще насмехаться над бабушкой…
— С места не сойти, бабуня! — кричал Павлушка, бегая вокруг бабушки и захлебываясь радостью. — Мельник Авдей Максимыч сказывал…
— Не бреши, говорю, — ворчливо отмахивалась бабка Настасья. — Бабы, поди, наболтали, а ты мелешь языком…
— Да не бабы, а мельник!.. Заимщики ему сказали… Из волости проходили… не то проезжали…
— Вот и слушайте заимщиков, — ворчала бабка Настасья, снова принимаясь за работу. — Они вам набрешут… только слушайте…
Махнул Павлушка рукой, схватил с пола шапку и убежал опять на улицу — с дружками новостью поделиться, да чуть не до полночи и не возвращался.
А вечером, когда старики Ширяевы остались одни на черной половине дома и легли на полатях спать, дед Степан таинственно зашептал на ухо бабке Настасье:
— Слышь, Настасья? Сказывают, царь-то пал!.. Слабода мужикам дадена…
— Слыхала, — нехотя ответила Настасья Петровна, — днем Павлушка болтал… Брехня, поди…
Дед Степан надсадно зашелестел губами над самым ухом жены:
— Может быть, и брехня, а может быть, и правда… Мужики скрытно между собой говорят… Видать, опасаются — как бы не вышло чего худого… А все-таки говорят: пал царь!
Шептались в этот день и бабы белокудринские по задворкам о падении царя.
Мужики хотя и толковали тихонько о царе, встречаясь на гумнах и на водопое, с глазу на глаз, а на баб своих покрикивали:
— Прикусите языки-то!.. Неровен час… беду накличите…
Глава 12
Разворошили темные слухи муравейник тревожных дум в голове и у бабки Настасьи. Когда старик затевал разговор о царе, одергивала его. А сама, будто бурей таежной подхваченная, день и ночь только и думала о падении царя да о наступлении перемен в деревне. Знала, что немного осталось жить. Но вдруг стала чего-то ждать. Душа потянулась к чему-то светлому и радостному, что неясно маячило где-то впереди.
Дед Степан в субботу спозаранку истопил баню, перед ужином выпарился и оделся во все чистое. А в воскресенье утром смазал дегтем бродни, гребешком деревянным причесал оборку седую и курчавую на плешивой голове, подергал тем же гребешком длинную бороду — такую же седую да сивую, с прокуренными желтыми усами. После завтрака стал собираться на деревню, тихонько подбадривая себя песней:
Заметила Настасья Петровна суету старика. Спросила строго:
— Куда собрался?
— Куда… Известно куда! — ответил дед Степан, подпоясывая белую рубаху черным ремешком. — Пойду народ собирать…
— Зачем? — удивилась Настасья Петровна.
Дед Степан немного смутился:
— Как зачем?.. Все говорят: нет у нас больше царя… Слабода дадена мужикам… Видишь, дело-то какое?
— А тебе какая корысть от того? — допытывалась Настасья Петровна.
— А как же! — воскликнул дед. — Что же, так поселенцем и помирать мне?
— Звона! — всплеснула руками Настасья Петровна. — Чего удумал!.. Да кто же здесь про то знает, что ты поселенец?
Дед Степан махнул рукой и, отвернувшись в куть, заговорил с досадой:
— Мало что… люди не знают… да я знаю!.. Пойду собирать сход… Надо мне объявиться… Дескать, ссыльный я… поселенец… И чтобы вернули мне теперь все полные мои права… Ведь царские слуги сослали меня!.. Как сейчас помню, вычитывали: «По указу его императорского величества…» А теперь говорят: все его величество народ кобыле под хвост сунул… Поняла?
Помолчала бабка Настасья, пожевала губами и заговорила ворчливо:
— Погоди, старик… Не егози, не смеши людей!.. Не меньше твоего камень на сердце ношу… Сама жду… Да ведь неизвестно еще, какая-такая слабода… А про царя-то может быть брехня…
Вспылил дед Степан:
— Баба ты — баба и есть! Ведь все говорят: пал царь! Чего же мне еще ждать?.. Отстань… и не коли меня!.. Я тебе не подушка для иголок…