Мужики с утра тянулись на телегах и верхами от поскотины в улицу деревни. Ехали с покосов на митинг — хмурые, молчаливые.
Арина Лукинишна Валежникова, хорошо понимавшая советы Колчина, и дочка ее Маринка бегали по богатым домам и уговаривали баб на митинг идти. Забегали и к середнякам.
А в доме Валежникова — за прикрытыми ставнями — шло совещание.
Собравшиеся долго рассматривали мандаты Супонина и долго смеялись.
Филипп Кузьмич допытывался у бывшего старшины, как он попал в доверие к большевикам и как председательское место в волости занял.
С самодовольной ухмылочкой Супонин отшучивался:
— Знамо дело, не нахрапом вошел… Сами назначили…
— Да каким манером-то? — настаивал Филипп Кузьмич. — Расскажи!
— Всего не расскажешь…
— Ну все ж таки?
— Мир не без добрых людей, — говорил Супонин, смеясь и поглаживая бороду. — Батюшка у нас… вот голова!.. Долго мы с ним кумекали… Однако до всего один он доспел… «Ты, говорит, Илья Андреич, должен поссориться со мной… и с мужиками, которые из зажиточных… Срами, говорит, нас на весь урман! А к ним поближе примыкай… За Советскую власть почаще шуми… бедноте помогай… После, говорит, все наверстаешь… и все свое вернешь…»
Он помолчал и все с той же лукавой ухмылочкой закончил:
— Ну… вот и все. Так и делал я. Как по маслу пошло…
— А когда же в ревком-то попал? — спросил Филипп Кузьмич.
— А вот тогда и попал. Председатель-то у нас был временный… из военных большевиков… И пришел ему срок возвращаться в свою часть… А я к тому времени так разогнал себя… ну, прямо хоть сию минуту в партию зачисляй… Даже партизаны некоторые за меня встали… Конечно, были и против которые… Ну, все же назначили. Сколько ни шумели, а назначили меня. После в город съездил… Нашел кого надо из своих… И большевикам докладывал… Все как следует вышло.
Супонин кивнул в сторону приехавшего с ним бородатого гостя:
— Вот и с Николаем Павлычем познакомился… И бумажки какие надо достал…
И заговорил уже серьезно и деловито:
— Так-то, други мои… Теперь я так располагаю: всех ваших надо сразу сменить. Сила теперь у нас в руках…
— Нельзя сразу, Илья Андреевич, — говорил Валежников. — Сам ведь знаешь мужиков… Наши мужики — все равно, что лесина таежная: куда непогодь дует, туда и гнется… А вдруг партизаны все соберутся? Придут да заорут, загалдят… голосом возьмут! На свою сторону могут перетянуть мужиков… Нет, не надо сразу…
Валежникова поддержал Колчин:
— Я сегодня с Филиппом Кузьмичом. Если даже не все партизаны приедут… все равно не следует раньше времени шум поднимать. Зачем нам сейчас брать власть в свои руки? Сейчас надо только прощупать настроение мужиков… узнать, на чьей стороне сила.
— Про силу теперь мы и так знаем… — заговорил было Супонин.
Но его перебил все время молчавший бородатый человек в военной форме:
— Не скажите, Илья Андреич… Авторитет партизан в урмане еще велик. Об этом у нас в городе имеется точная информация.
— Как же быть? — спросил Супонин, сбавляя тон.
Колчин неопределенно ответил:
— Надо присмотреться…
Замолчали.
Валежников сходил на улицу. Посмотрел вдоль деревни.
Вернувшись в горницу, сообщил:
— У мельницы народу много… а в деревне пусто. Никто больше не подъезжает.
— Что же делать-то станем? — опять обратился к мужикам Супонин.
— Станем Павлушку Ширяева сменять, — ответил Валежников и, обращаясь к бородачу, пояснил: — Этот из всех партизан — варнак!.. И семейство их варначье… Особливо старушонка их вредная — все баб мутит…
— Одного его сменим? — спросил Супонин.
Колчин вместо Валежникова решительно ответил:
— Одного.
Супонин взглянул на приехавшего с ним бородача:
— А куда же денем Николая Павлыча?
— В писаря возьмем, — так же решительно ответил Колчин.
— Меня выдвигайте в секретари, а Николая Павлыча возьмем в делопроизводители.
— Вы как, Николай Павлыч, — спросил Супонин бородача, — согласны?
Бородач коротко буркнул:
— Согласен.
Колчин поднялся.
— Ну-с, господа, я должен пойти в ревком. На митинг я должен явиться вместе со своим непосредственным начальством.
Все засмеялись.
— Конечно…
— Идите уж…
Глава 8
Вокруг мельницы-ветрянки собралось около полсотни мужиков и стариков да с десяток баб с малыми ребятами. Богатеи и зажиточные — все были в сборе. Между ними ходили Гуков, Клешнин, Максунов, Оводов, Ермилов, Гусев. Бабы были тоже из богатых домов.