Не должен и не опаздывал.
Но она об этом не знала.
На самом деле, кроме чтения отчетов по маркетингу от каждой школы, с которой мы только заключили договор, мне было нехрен делать до понедельника.
Но сегодня была пятница.
И у меня больше не было девушки, чтобы привести ее домой.
Или поехать к ней домой.
Джесс любила готовить, поэтому каждым пятничным вечером я ехал к ней. Мы ели, пили, занимались обалденным сексом, и посреди ночи я уезжал. Это работало прекрасно.
Особенно сейчас — я был раздражен.
Потому что мне нужен секс, как некоторым нужна вода.
Это было то, что я делал, когда нервничал — на самом деле, я занимался этим, когда чувствовал что угодно. Секс был моей йогой.
А теперь у меня ничего не было.
Я постучал ручкой по отчету, который читал.
Десять минут спустя я все еще постукивал по той же самой странице, когда Эвери внезапно ворвалась в мой кабинет как чертик из табакерки. Дьявол, у этой женщины было слишком много энергии.
Я разрывался между желанием подсыпать ей снотворное в кофе или посмотреть, как она крутится в колесе, пока не утихомирится.
— Вот, — она сунула чашку мне под нос, а затем бросила сдачу на стол. — Я взяла себе кое-чего тоже за свои усилия. Что-нибудь еще, или вы желаете, чтобы я начала работу над списком проектов, который вы мне дали?
Ох, черт. Я засмотрелся на ее губы и прослушал все, что она у меня спросила.
— Мне говорить помедленнее? — раздраженно нахмурившись, она начала говорить, отчетливо излагая каждое слово, как будто говорила на иностранном языке. — Это, конечно, не мое дело, но если вы предпочитаете, чтобы я подавала сигналы со своего стола или выучила язык жестов, то, думаю, я справлюсь.
— Знаешь, для того, кто пытается получить хорошие рекомендации от вице-президента, ты реально начала не с той ноги. Профессионал, помнишь?
Ее спесь немного поубавилась.
— Так и думал, — ухмыльнулся я. — И прости, но у меня был кое-кто, — я подыскивал слово, — кто бросил меня сегодня утром, и это меня задело.
— Кто? — она наклонила голову и сделала глоток своего большого кофе. — Они выполняли что-то важное?
— Очень, — я оттянул воротник рубашки, когда она прикусила нижнюю губу, — важное.
— Что ж, может быть, я могу помочь. И имею в виду именно «я готова больше работать, если ты будешь платить мне больше», а не «я хочу вытащить тебя из той дыры, в которой ты оказался, потому что я милый человек и помню, как ты держал меня за руку, когда мы шли на ярмарку».
— Ты боялась колеса обозрения. Это было самое меньшее, что я мог сделать.
Она залилась румянцем от щек до самой шеи.
— Они такие… высокие.
— Я высокий. Ты боишься меня? — я наклонился вперед, положив руки на стол, будто готовился наброситься.
Она замерла, а потом громкое «Нет!» сорвалось с розовых губ, она тоже наклонилась вперед.
— Ну, так тебе нужна моя помощь?
Я усмехнулся.
— Ох, Эвери, не думаю, что ты захочешь помочь мне в таком… деле.
— Что? Это… тяжело?
— Очень, — я закашлялся. — И часто.
— Ну, возможно, я смогу сделать это проще. Может быть, я лучше, чем последний человек, который этим занимался.
Она вернулась к высасыванию жизни из своего кофейного стаканчика, я почти мог представить этот рот на мне — или, что вероятнее, как она меня убивает.
— Я сделаю все, Лукас, что угодно.
— Я верю, — сказал я хриплым голосом. — А теперь, почему бы тебе не проверить мой график и не посмотреть, пришли ли отчеты от «Белльвью Элементери»?
— Значит, я не могу помочь?
— Это твоя помощь. — Мне серьезно было необходимо перестать обсуждать с ней эту тему, пока я не поддержал свою идею. Ее семья убьет меня; они сожгут меня живьем и пригласят посмотреть на это весь Сиэтл.
— Но…
— Эвери! — я встал. — Иди. Я позову, если ты будешь мне нужна.
— Прекрасно. — Она тоже встала и выбежала из кабинета как чертов подросток, я смотрел, как ее задница двигалась туда-сюда, пока она не села за свой стол, хорошо видимая через открытую дверь моего офиса. Я тотчас же схватился за край стола, когда знакомое ощущение нахлынуло на меня.
Прошло четыре года с тех пор, как я ее видел, но казалось, будто это было вчера.
Она должна оказывать на меня нулевое влияние.
Но нет.
Она действовала сильнее, чем любая из женщин, которых я видел. И она ничего не делала, кроме угроз и воплей, с тех пор как появилась.
Я был в полном дерьме.