— Лео! Что тут происходит?
— Прости, я не знаю, как ты выглядишь без одежды, и подбирал на глаз…
— Что?!
Одна девушка была похудее, вторая — поплотнее, но с более ярко выраженными мышцами. Обе — одного роста, блёклые, с совершенно не запоминающимися лицами. Они равнодушно смотрели на Шельца, будто ожидая от него какого-то поручения.
— Какая из них по комплекции больше на тебя похожа? — спросил Леоберт. — Быстрее, Гольда, у нас немного времени: всего два часа, отведённые на омолаживающую процедуру. Одна из рабынь притворится тобою, если телохранитель вздумает проверить, что ты на месте.
— Рабынь?! — Гольда действительно никогда раньше не сталкивалась с рабами так близко — они считались частью преступных развлечений криминального мира. — Ох, хорошо, хорошо… вот эта, более худая.
Более крепкая девушка молча покинула комнату, а худенькая села за стол с зеркалом и быстро накрасилась, умело накладывая свет и тени с помощью косметических средств. Теперь она так сильно походила на Гольду, что отличить их получилось бы только вблизи. В довершение она надела парик с волосами цвета тёмного золота и превратилась в хорошую подделку госпожи Фаус.
— Кто это придумал? — Гольда не понимала, восхищаться или возмущаться.
— Неважно, кто. Подобными услугами пользуется половина дам высшего света для маскировки встреч с любовниками, — Леоберт усмехнулся. — Да-да, ты удивишься, когда узнаешь, сколько твоих подруг сюда приходит.
Покрасневшая от пикантных откровений Гольда согласилась переодеться в другую одежду, чтобы её уж точно не засекли по геометкам, и даже надеть парик. Рабыня завернулась в плёнку с псевдолечебными грязями и покорно легла на кушетку, так и не проронив ни слова.
Так началось знакомство Гольды с городом, который Леоберт изучил вдоль и поперёк не только над землёй, но и под ней. Девушка и вообразить не могла, что под Гантергом фактически существовал отдельный город. Переходы и лабиринты, то внезапно выходившие на улицу, то в тоннели метро, то нырявшие совсем вглубь (куда, как сказал Леоберт, он сам предпочитал лишний раз не соваться) поразили Гольду и вызвали у неё желание обойти их все. Шельц не задавался целью водить девушку по подземным экскурсиям — он лишь использовал подземные ходы как средство незаметно пробраться из одного место в другое.
Гольда задавала много-много вопросов про то, кто построил катакомбы, кто поддерживал их в хорошем состоянии, кто в них жил, кто ещё разбирался в них, и так далее, и так далее. Шельц отвечал скупо, объяснив только, что центральная их часть — развалины доисторического города, а разрослись они из-за порядочного числа людей, кому лабиринты всё ещё нужны. Гольда любопытствовала, был ли в курсе Рикар и другие телохранители, и Леоберт со странной усмешкой ответил, что они в курсе только того, до чего их допустили. Попытки же девушки узнать, как спутник превратился в эксперта по подземелью, и вовсе упёрлись в загадочное молчание.
Гольда заметила множество металлических дверей в коридорах, петли которых блестели свежей смазкой, и принялась допытываться, когда их закрывают, и не запрут ли их в тот момент, когда они с Леобертом находились под землёй. Клаустрофобией Гольда не страдала, но мысль о том, что их кто-то мог захлопнуть, как грызунов в ловушке, действовала ей на нервы. Шельц заверил её в исчезающе маленькой вероятности такой ситуации.
За два дня встреч под предлогом посещений ряда процедур в спа-салоне Леоберт сводил Гольду в один из бесплатных публичных музеев, в парк аттракционов и в зону отдыха на набережной. В парике и в простой одежде Гольда не привлекала к себе излишнее внимание. Она даже привыкла к толпам праздно шатавшихся людей и настолько осмелела, что рассматривала их чуть ли не в упор, а Леоберт с улыбкой наблюдал за тем, как преображалось восприятие окружающего мира его спутницей.
Одного только Гольде не хватало, но спросить Леоберта она пока стеснялась: он с охотой обнимал её, брал на руки, если того требовали шаткие переходы в лабиринтах, подставлял локоток, но по-прежнему ни разу даже не поцеловал. О её жизни он тоже ничего не расспрашивал, но внимательно слушал, если она рассказывала сама. Гольда чувствовала себя не желанной женщиной в компании мужчины, а несмышлёным ребёнком. Однажды она всё-таки не выдержала.