Точно так же не говоря ни слова, Рикар с благодарностью кивнул, подтверждая, что встреча с Леобертом пройдёт под его присмотром. Несколько месяцев назад господин Фаус строго-настрого наказал охранникам сообщить ему о появлении Шельца сразу же, как только он снова возникнет на радарах. Рикар очень хорошо относился к Гольде, но ослушаться Вилфрита не мог: в пригороде Гантерга жила семья Рикара, которую он видел всего лишь несколько раз в год. Благодаря работе на Вилфрита и жалованию из рук этого господина, охранник сумел купить дом в одном из самых безопасных районов и вносить деньги за обучение сына в дорогой частной школе.
Как бы Рикар ни хотел, чтобы потрясения в жизни Гольды закончились, судьба собственной семьи его волновала больше.
Пятеро телохранителей приехали на двух машинах в назначенный час и высадили Гольду за несколько кварталов от условленного адреса одного из старинных, уже нежилых домов в тупичке исторической части города. Звук цоканья каблуков по брусчатке эхом разносился по узкой улочке, пока Гольда шла к мужчине, разбившему её сердце и чуть не разрушившему её жизнь. Она не чувствовала ничего — лишь хотела в последний раз взглянуть ему в глаза и спросить, правда ли то, что говорили ей отец со старшим охранником.
Леоберт не изменился ни на каплю — за исключением стрижки, соответствовавшей модным тенденциям летнего сезона. Он заулыбался, увидев Гольду издали, и пошёл ей навстречу — улыбка померкла, когда он заметил, как она осунулась. Шельц остановился, когда увидел безразличие и усталость на её лице, и Гольда внутренне горько усмехнулась: да, похоже, он уже всё понял.
— Добрый день, господин Шельц, — подчёркнуто вежливо обратилась она к Леоберту, подойдя к нему на расстояние в три шага. — Мы давно о Вас ничего не слышали.
Леоберт с досадой куснул губу: Гольда помнила, что он не любил, когда она обращалась к нему на “Вы” и по фамилии.
— Что ж, госпожа Фаус, если хотите — мы можем начать знакомство заново, — он вперился в неё пронзительным взором цаворитово-зелёных глаз и тихо добавил: — Я очень по тебе соскучился, Гольда.
Девушка убрала волосы за уши и скрестила руки на груди, недоверчиво смотря на Шельца, и он, помявшись с ноги на ногу, сократил дистанцию.
“Внимание всем, — передал Рикар подчинённым, ведя скрытное наблюдение за парочкой из-за угла переулка, — Вилфрит приедет с минуты на минуту, тогда начинаем”.
— Ты можешь хотя бы представить, что мне пришлось пережить? — не поднимая взгляда, спросила Гольда. — Что мне оставалось думать о тебе и твоих поступках, Лео? Почему ты забрал у меня… всё?
Её голос сорвался, и она не договорила, что имела в виду и душу, и деньги, и отношения с отцом. Шельц молча обнял Гольду и прижался губами к её лбу.
— Я сложный человек, Гольда, — прошептал он, поглаживая её по спине. — И, к тому же, зависимый от множества обстоятельств. У меня нет возможности всегда поступать так, как хочется мне. Или нам. Прости, что пропал так надолго и не удовлетворил любопытство твоей семьи относительно себя, но иначе нельзя.
Микрофон, скрытый в подкладке жакета Гольды, передавал разговор пары в наушники охранников. Рикар не знал, свободным ли человеком был Леоберт или нет, относился ли он к ГМО-шникам или нет, но охранник слышал искренность в его словах.
Отпустив девушку, Шельц вытащил из кармана бархатную коробочку для ювелирных украшений и открыл её — Гольда, в изумлении прижав ладонь ко рту, отступила назад. На красивой подложке лежало платиновое кольцо с голубым бриллиантом, одним из самых редких драгоценных камней в мире. Его размер воображение не потрясал, около трёх карат, но даже за такой камень просили огромные деньги, сравнимые со стоимостью жилья в небогатом районе Гантерга.
— У тебя голубые глаза, и ты любишь бриллианты, — Леоберт аккуратно взял Гольду за руку и надел на её указательный палец кольцо. — Да, размер я всё-таки правильно запомнил.
Гольда ошеломлённо смотрела на бриллиант безупречной чистоты, потом всхлипнула и бросилась Леоберту на шею. Осколки льда, застрявшие в её сердце, наконец-то растаяли и позволили ей снова жить, дышать, любить. Теперь она убедилась, что отец хотел настроить её против Леоберта. Теперь она верила одному только Лео, а не кому-либо ещё на свете…