— Вы ведь не торопитесь, госпожа Фаус? — вполголоса спросил Леоберт, выведя Гольду из растерянного состояния.
— У Вас есть ко мне ещё какое-то дело, господин Шельц? — высокомерно откликнулась она, найдя остатки самообладания.
— Хотел предложить Вам прогулку по Яблоневой аллее. Сегодня рабочий день, и в парке не очень много посетителей.
Гольда посмотрела на табличку на ограде возле ворот аллеи: та гласила о закрытии парка в половину десятого вечера. Отец как раз требовал, чтобы Гольда возвращалась из одиночных поездок не позднее десяти часов.
— Пожалуй, я могу поменять свои планы на вечер, — жеманно произнесла она, напустив на себя важный вид.
— Тогда прошу, — Леоберт показал рукой на ворота, пропуская девушку вперёд себя.
Машина с одним из телохранителей медленно поехала по улице вдоль аллеи, следуя за хозяйкой, а второй охранник, недовольно крякнув, пошёл за ней пешком.
Гольда практически никогда не посещала места, доступные для широких народных масс. Всегда под надзором и в окружении телохранителей, она лишь передвигалась от одной закрытой территории до другой. Гантерг ей представлялся в виде разбросанных по разным районам частных владений, соединённых высокоскоростными автострадами. Сейчас же, попав в зону для гуляний, она чувствовала себя весьма неуютно: даже немногочисленная публика казалась ей гигантской опасной толпой.
Сама аллея была довольно симпатичной и ухоженной: городские службы очистили парковые дорожки от снежно-ледяного наста. Голые яблоневые деревья, укрытые снежной шапкой после недавнего снегопада, напоминали сахарную вату на палочке. Возле каждого фонаря располагались трёхместные скамейки, в основном, уже занятые какими-то людьми. Натянутые между фонарями гирлянды с неяркими светодиодами создавали подобие праздничной атмосферы.
Гольда, расфуфыренная ради произведения впечатления на Леоберта, чувствовала на себе любопытные взгляды прохожих: не каждый вечер встречаешь в парке голубоокую куклу, наряженную и увешанную драгоценностями как манекен в дорогом бутике. Девушка подавляла в себе желание обернуться в поисках телохранителя. Леоберт шёл по левую руку от неё на расстоянии около метра, соблюдая почтительную дистанцию. По мере продвижения по аллее Гольду охватывала всё большая тревога, и она уже искала любой повод, чтобы быстрее развернуться и пойти к выходу.
— Вы же простудитесь! — она сообразила, что Шельц отдал ей тёплые вещи. — Давайте вернёмся, и Вы заберёте одежду, когда я сяду в машину.
— М-м... вряд ли я заболею за пятнадцать минут прогулки, — Леоберт поднял воротник повыше и спрятал руки в карманы.
— Почему пятнадцать?.. Ай! — Гольда вздрогнула и отшатнулась при звуке лая здоровенной собаки, которой хозяин бросал палку через заснеженный газон.
Гольда испуганно схватилась за локоть Леоберта — так же, как она в детстве цеплялась за Рикара.
— Простите, — она отдёрнула ладонь как ужаленная. — Я боюсь больших собак...
Леоберт молча согнул руку в локте, предлагая Гольде взяться за неё, и она, выбирая из двух зол, предпочла чувствовать поддержку спутника, нежели остаться наедине со своими страхами.
"Пора звонить Рикару", — сигнализировал пеший телохранитель своему коллеге в лимузине.
— Госпожа Фаус, если Вы желаете вернуться к машине, мы можем перейти на соседнюю дорожку и пойти по ней в обратном направлении, — сообщил Леоберт, когда они наконец миновали поле игрищ пса. — Но я бы предпочёл зайти вон в то милое кафе в ста метрах отсюда.
Гольда, скорее, согласилась бы повторно пройти мимо собаки, чем посетить переполненное заведение, рядом с которым собралась небольшая очередь ждавших свободные столики людей. Даже места снаружи, под навесом, были заняты.
— Я понимаю, уровень обслуживания не соответствует Вашим стандартам, но, поверьте, там прекрасно кормят, а сейчас как раз время ужина, — продолжал искушать Шельц.
— Вы всех девушек туда водите? — нашлась с ответом Гольда, тем самым демонстрируя нежелание вступать в столь плебейское место.
Леоберт беззлобно рассмеялся и весело глянул на спутницу:
— Ни одна ещё не рискнула пройти мимо того ужасного пса, поэтому обычно я бываю тут в одиночестве.
"Что ж, каков вопрос — таков и ответ", — подумала Гольда, и прежде, чем она потребовала вернуться, Леоберт хитро добавил: