— Вот, выпей это. Это согреет тебя. — Я протянул ей бокал.
— Спасибо, — тихо поблагодарила она.
— Почему ты не взяла с собой зонтик? — поинтересовался я, наблюдая, как она делала глоток крепкого напитка. К моему удовольствию, Бабочка сгримасничала, нахмурив свои брови, похожие на гусеницу.
— Когда я выходила из квартиры, не было похоже, что будет дождь.
— Внешность может быть обманчивой, не так ли, Софи?
Теперь появилась виноватая гримаса.
— Да, вещи не всегда такие, какими кажутся. И люди тоже. — Она заставила себя сделать еще один глоток бурбона. — Как ты узнал мое настоящее имя?
— Позвонила твоя подруга — настоящая Харпер Олбрайт. — Я не потрудился указать ей, что знал, как оно пишется.
Она прикусила нижнюю губу.
— Я могу объяснить.
Я сложил руки на груди, подавляя гнев, который кипел внутри меня.
— Ты все объяснишь, как только будешь в чем-то сухом, и это кровавое месиво на колене будет смыто.
В этот самый момент дверь лифта раскрылась. Из него выскочила мадам Дюбуа, держа в руках поднос с чайным сервизом и аптечкой. Черный шелковый халат, один из многих, которые я использовал для своих моделей между примерками, был перекинут через ее левую руку.
— Не хотите ли чаю, mon chérie4? — спросила она, приближаясь к нам, ее походка стремительна, а осанка, как всегда, безупречна.
— Нет, спасибо, — ответила моя хрупкая подопечная со слабой благодарной улыбкой.
— Мадам Дюбуа, пожалуйста, поставьте чайник и фарфор на журнальный столик, на случай, если она передумает.
Не говоря ни слова, она сделала то, что ей сказали, а затем предложила проводить Софи в ванную комнату для гостей, где она могла бы переодеться в халат.
— Спасибо, мадам. Пожалуйста, после этого заберите ее мокрую одежду и положите ее в сушилку. — В подвале была прачечная, которая также использовалась для хранения вещей.
— Oui, monsieur5. — Она тепло улыбнулась Софи. — Mon chérie, оставьте свой рюкзак здесь.
Софи отбросила мокрый мешок и, пошатываясь, поднялась на ноги, не в силах подавить болезненное шипение. Меня пронзил укол вины. Я должен был помочь ей подняться, но, к счастью, мадам Дюбуа придержала ее за руку и помогла дойти до ванной. Девушка все еще шла скованно.
Через несколько минут они вернулись. Софи уже была в шелковом халате с поясом, который доходил ей до колен. Хотя ее рана все еще была влажной и кровоточила, но, похоже, что мадам Дюбуа немного очистила ее. Ее мокрая одежда была собрана в сетчатый мешок, который держала мой начальник штаба.
— Спасибо, — сказал я, пока мадам Дюбуа вела Софи обратно к дивану.
— Pas de problème6. Я думаю, что колготки испорчены, но я могу попробовать их зашить.
Софи подняла на нее глаза.
— Все в порядке. Вы можете просто их выбросить. У меня есть несколько таких же пар.
— Нет, не выбрасывайте их! — вмешался я. — Просто оставьте их на столе.
Я смотрел, как моя верная, давняя сотрудница вынула их из мешка для белья и положила на стеклянную поверхность рядом с вазой с гардениями. Цвета ожили в отблесках пылающего огня. Раскаленное пламя — единственная вспышка цвета в моей абсолютно черной комнате.
— Мадам Дюбуа, пожалуйста, вернитесь, когда мисс... — Черт. Я забыл ее фамилию.
— Локхарт, — вставила Софи.
Софи Локхарт. Ее имя жгло мой язык.
— ...когда одежда мисс Локхарт высохнет.
— Oui, monsieur, — отрапортовала мадам Дюбуа и удалилась к лифту.
Я же подошел к Софи.
— Вытяни ногу на журнальный столик.
Она сделала то, о чем ее попросили. Мой взгляд задержался на ее длинных, бледных тонких конечностях и ухоженных босых ногах, каждый палец которых был идеально выкрашен. И еще на безобидной татуировке в виде бабочки, нанесенной чуть выше ее лодыжки.
Я присел между столиком и диваном и на мгновение залюбовался тем, как изысканно она выглядела в черном. Четкий контраст оттенял ее фарфоровую кожу и тонкие черты лица. Я не мог не заметить, как ее маленькие соски натянули ткань, и представил, что они похожи на маленькие бутоны роз. Сморщенные, розовые и изящные. Как те, которые я когда-то любил. С болью осознавая, что под халатом на ней нет ничего, кроме ожерелья с эмалированной бабочкой, я слегка приподнял подол, чтобы осмотреть степень повреждения колена. И подавил желание мысленно и физически раздеть ее.
— Вот ты натворила дел.
— Да, я немного не в себе.
Я не мог удержаться от легкого смеха.
— Это не твоя вина, что этот придурок врезался в тебя. Тебе повезло, что он не сбил тебя со ступенек метро.
— Это хороший способ посмотреть на это. Всегда есть что-то хуже.
Ее оптимизм и жизнелюбие были очевидны. Они были ее верными спутниками.
Я снова сосредоточился на ее колене.
— Хочу, чтобы ты не двигалась, пока я займусь этим.
— Хорошо.
Я открыл аптечку. В ней было все, что мне нужно.
— Во-первых, я собираюсь обеззаразить рану спиртом. Предупреждаю, что это может быть больно. — Я открутил крышку пластиковой бутылки и смочил ватный диск антисептической жидкостью. Затем промакивающими движениями обработал им колено, удаляя все остатки загрязнений.
— Ой! — дернулась она.
— Я же говорил, что может быть больно. — Еще один мазок — и на этот раз она всего лишь слегка поморщилась. Потом отбросил окровавленный диск на пол.
Затем я нанес немного неоспорина, стараясь не причинить ей лишнюю боль.
Я осмотрел царапину более внимательно. Теперь она была очищена, но рана оказалась довольно велика. Больше, чем мог закрыть пластырь. Поэтому, дотянувшись до марлевого тампона, я снял обертку и положил его на ее колено.
— Подержи это, — приказал я. Она приложила указательный палец к белому тампону, пока я отрезал кусок клейкой ленты и закреплял повязку на месте.
— Как чувствует себя твое колено?
— Хорошо. — Она улыбнулась, но ее взгляд был прикован к моим рукам.
— Постарайся не сгибать его следующие пару дней. — Я убрал все обратно в аптечку. — И держи его сухим и чистым.
Она кивнула, что поняла, пока я застегивал крышку. Теперь настала моя очередь задавать вопросы. Я встал и пересел к ней на диван.