Алексис посмотрела на сердитый профиль подруги и заметила:
— В иные времена ты бы повела его домой.
— Господи, неужели мужчины не могут разговаривать иначе? Одни и те же затасканные выражения.
— Ходи по таким барам, и ничего другого ты не встретишь.
Труди откинулась на сиденье и покачала головой.
— Мне тридцать лет, Алексис. Я хочу найти человека и прожить с ним всю жизнь. Но мне не нужен любой. Он должен быть… ох, я не знаю.
— Он должен быть похож на твоего партнера в «Бабочке»?
— Наверное. Хотя не знаю, чего я хочу.
Рядом с ними остановилась еще одна машина в ожидании зеленого света светофора. Труди посмотрела — это был белый роллс-ройс классической модели конца пятидесятых годов. Окна были затемнены, даже шофера не было видно.
— Хорошая машина, — прокомментировала Алексис. Наконец загорелся зеленый, и Труди нажала на газ.
— Собственность какой-нибудь рок-звезды! — крикнула она, стремительно отрываясь от роллс-ройса.
Роллс степенно проехал перекресток и повернул на дорожку, ведущую к высокому зданию из стекла и бетона. В большинстве окон уже не горел свет, светились лишь несколько на двенадцатом этаже. Машина остановилась перед входом, шофер вылез и открыл дверь. Из машины появилась Беверли Хайленд, подняла воротник шубы и быстро вошла в пустынное здание.
На двенадцатом этаже она прошла прямо через дубовые двери в свой кабинет.
— Привет, — сказала ей женщина, которая уже ждала ее там.
— Прости, что опоздала, — произнесла Беверли, снимая шубу. — Задержал телефонный разговор. Что у тебя?
Женщина протянула пачку бумаг. Взяв бумаги, Беверли спросила:
— Новые члены?
— Новые партнеры, — ответила директор «Бабочки».
— Возможно, нам придется расширяться, — негромко сказала Беверли, просматривая бумаги. Затем она отложила их в сторону и серьезно посмотрела на подругу.
— Он взял деньги, — сказала она. — Дэнни взял пятьсот тысяч и пригласил меня на свое ранчо в Техасе. Мне удалось уклониться вновь, но рано или поздно мне придется встретиться с ним лицом к лицу. Ему не терпится поблагодарить меня лично за поддержку его кампании. В любом случае пора начинать следующий этап нашего плана. Скажи остальным, что я хочу встретиться со всеми через неделю, как раз накануне первичных выборов в Нью-Гемпшире.
— Хорошо.
— Волнуешься? — спросила Беверли.
— Не знаю.
— Не надо. Возможно, Дэнни и сильный противник, но я сильнее. Все пойдет как надо, я обещаю.
Женщины посмотрели друг на друга. Они знали, о чем каждая из них думает. После тридцати пяти лет Беверли наконец нанесет удар. Одиннадцатого июня Дэнни Маккей будет жалеть, что появился на свет.
Голливуд, Калифорния, 1960 год.
— Сейчас самый горячий товар — это секс, знаешь об этом, Беверли?
Она не слышала Роя. Она была слишком занята, разбираясь в невообразимых записях в книге бухгалтерского учета. В такие моменты Беверли вспоминала Кармелиту. У той поразительный природный дар, а она вынуждена похоронить его вместе с другими мечтами. Кармелита прекратила отвечать на письма Беверли два года назад.
— Послушай, Бев, кто, по-твоему, самый сексуальный актер?
— Не знаю, — произнесла она, не отрывая глаз от счетов.
Рой Мэдисон недовольно нахмурился и сказал:
— Я серьезно, Бев. Ну давай, скажи, кто самый сексуальный мужчина на экране?
Беверли положила карандаш. Она сидела на высоком стуле с краю стойки. Рой занимал свой обычный угловой столик, рядом с телефоном. На его столе были разбросаны последние номера журналов о кино. Одежда на нем была чистая, но вся залатанная, стул стоял так, чтобы в любой момент посмотреть на свое отражение в музыкальном автомате. Два часа назад он заказал себе чашку кофе, которую пил до сих пор. При своих скудных средствах Рой не питался даже у Эдди. Он проводил время, просматривая журналы в поисках предложений. Типичный безработный актер.
— Я, правда, не знаю, Рой. Я не хожу в кино.
— А как насчет Пола Ньюмана?
Они разговаривали во время утренней передышки — между завтраком и ленчем, — поэтому за столиками было мало посетителей. С улицы тоже не доносилось никаких звуков.
— Зачем тебе знать, Рой?
— Я раздумываю над тем, чтобы сменить имидж. На более сексуальный.
Она размышляла над его словами. Хотя Беверли редко думала о мужчинах вообще и не испытывала к ним никакого влечения в течение шести лет, она была достаточно наблюдательной, чтобы видеть достоинсва и недостатки Роя Мэдисона. Он был достаточно симпатичный, этакий киношный тип. Эдди часто негодовал, что при такой внешности у него так мало работы. Но ему не удавалось пробиться. Он снялся в нескольких эпизодах без слов, однажды даже в цветном фильме, но этого было недостаточно для раскрутки. Он перебивался случайными заработками, бросал работу, когда были деньги, отчаянно искал ее, когда сидел на мели. Например, сейчас. Уже больше месяца его агент не предлагал ему работы.