Согревшись и утолив голод, он попрощался с Сильвией и продолжил свою прогулку.
«Наши посетительницы приходят в «Бабочку», потому что здесь безопасно, — сказала ему директор. — Мы гарантируем безопасность от насилия, от болезней, от возможности выяснить, кто они такие на самом деле. Только нарушь одно из этих правил — и ты поплатишься за это».
А это было именно то, что он думал сделать, — нарушить одно из этих правил. Он хотел спросить ее, кто она такая.
Но осмелится ли он? А что, если он рискнет спросить ее, а она убежит? А что, если она никогда больше не придет в «Бабочку»? Как он сможет найти ее в таком огромном городе, как Лос-Анджелес? У него не будет ни малейшего намека, откуда начинать искать.
Он чувствовал себя беспомощным. Такого ощущения не было у него уже давно. Он не привык к нему, оно его раздражало. Ему ужасно не нравилось то, что он должен ждать звонка. От этого он как-то терялся и не знал, что делать. Все казалось поставленным с ног на голову. Все шло не по правилам. Она звала его, он спешил, чтобы быть с ней, они проводили вместе несколько часов, днем и вечером, любили друг друга, а потом она исчезала, и он оставался только с воспоминаниями ощущения ее в своих руках.
Я скажу ей, что люблю ее, — подумал он.
Он остановился и повернулся лицом к серому, сердитому океану. Одинокая чайка пролетела над головой. Крикнув, она исчезла между крыш домов.
Неожиданно он понял всю тщетность своего плана. Те, кто работал в «Бабочке», должны были говорить посетительницам то, что они хотели услышать. Это было как бы частью создаваемой для них сказки. «Если я скажу ей, что люблю ее, она подумает, что это просто слова из той роли, которую я играю. Она подумает, что я произношу заученную фразу. А что, если?..»
Он посмотрел на пирс, где несколько пожилых мужчин и какие-то мексиканские дети пытались ловить рыбу.
«Что, если она чувствует то же самое по отношению ко мне?»
Его сердце начало бешено колотиться. Возможно ли это? Но, в конце концов, она снова и снова звала именно его. Насколько он знал, она не обращалась к другим партнерам «Бабочки». Может быть, это правда? Может, она тоже влюблена в него?
Но как узнать? Как узнать наверняка? И как сделать это, не рискуя потерять ее совсем?
«Если я ошибаюсь? Если я открою ей свои чувства, и она убежит?..»
Он даже немного ссутулился. Он не видел никакого выхода из этой ситуации. Он понял это сейчас, глядя на мрачный, будто металлический океан. Ветер гнал темные облака из Сан-Моники, ребята на дороге оттаскивали в сторону свою бочку с доской, Сильвия закрывала кафе. И он понял, что попал в ловушку, из которой нет выхода.
Все, что он мог, вынужден был он признаться самому себе, идя обратно к машине, это ждать ее следующего звонка. И молиться, чтоб никогда не наступал день, когда этот звонок будет последним.
Линда только-только закончила примерять черную бархатную маску, когда услышала, что ручка двери поворачивается.
С колотящимся сердцем она посмотрела в зеркало на комнату за своей спиной.
Это был будуар века, привезенный прямо из Версальского дворца: маленькие позолоченные стулья с сатиновой обивкой, кабинеты из полированного дерева с бронзовой отделкой, изящный письменный столик с фаянсовой крышкой, кровать, покрытая кремовым сатиновым покрывалом с кисточками и бахромой, ножки ее были украшены малюсенькими золотыми колокольчиками, полог в форме золотой короны охранялся крылатыми сфинксами. На столе стояли старинные кубки с вином, блюда со сладостями, сыром и фруктами. В воздухе витал тонкий аромат роз; клавесин тихо играл менуэт, как будто бы звук шел из другой комнаты.
И Линда сама — не дитя ядерного века, а барышня из прошедших времен элегантности и изысканности. Ее волосы были спрятаны под белым высоким напудренным париком, украшенным жемчугом, три тщательно накрученных локона падали на обнаженное плечо. Нежно-голубое платье сильно декольтировано, богато украшено крошечными вышитыми бантиками и надето на безумно широкий кринолин. А под платьем — целая сложная система корсетов и бесчисленное множество завязок, каждая из которых должна быть развязана в свое время.
Она не отводила глаз от двери. Сегодня ничто им не помешает — она позаботилась об этом. Сегодняшний день слишком важен.
И вот он вошел.
У нее перехватило дыхание.