Линда старалась расслабиться. Она заставила себя улыбаться, смеяться. Шампанское ударило ей в голову. Она сняла туфли и поджала ноги под себя. Барри очень привлекателен, — подумала она. — С ним очень легко. Он общительный, доступный, невысокомерный, всегда спокойный. Он подчиняет себе людей, но делает это очень незаметно. Это располагает людей.
Нельзя было отказать ему и в чувстве юмора.
— Я рассказывал о моем двоюродном брате? — спросил он, когда открыл еще одну бутылку. Он придвинулся к Линде и наполнил ее бокал. — Абэ, мой кузен, ехал в, поезде на верхней полке. Женщина на нижней полке не давала ему спать. Она не переставала повторять: Я хочу пить, я умираю от жажды. Абэ спустился со своей полки, пошел в конец поезда, принес ей воды. Забрался на свою полку и только задремал, как вдруг услышал: Я так хотела пить.
Линда засмеялась и подняла свой бокал. Есть ей больше не хотелось, еду можно было убрать в холодильник.
— У вас здесь очень уютно, — сказал Барри. — Ваш дом очень дорогой. Вы, должно быть, много за него заплатили.
— Да. Мне с этим домом страшно повезло.
— Сейчас вы можете просить за него даже миллион, и желающих купить будет много, его купят сразу же.
— Сваи дома постепенно разрушаются. В один прекрасный день он может уплыть на Гавайи.
— Вы когда-нибудь там были?
— Я занималась в интернатуре в Гонолулу.
— Серьезно? Почему вы стали хирургом?
Она вспомнила операционные, хирургов, сложные операции по пересадке кожи, всех, кто спасал ее после аварии, в которую она попала в детстве.
— Чтобы доказать, что я могу выполнять сложную и ответственную работу. Моя лучшая подруга — педиатр. Она хотела быть патологом, но после долгих уговоров дома и давления на работе она уступила и стала педиатром. Студентам медицинских институтов сейчас рекомендуют специализироваться в области гинекологии, дерматологии, очень многие становятся семейными врачами. Исходят из соображения, что женщина-пациент себя свободней чувствует с женщиной-врачом.
— Я помню, когда мой сын собирался ехать в летний лагерь, ему надо было пройти медицинский осмотр. Но узнав, что врач-женщина, он отказался идти, жене пришлось очень долго его уговаривать. Она сказала ему, что ей долгое время приходилось консультироваться у врачей-мужчин, теперь его очередь идти на прием к врачу-женщине.
— Я не знала, что вы женаты.
— Я не женат. Мы развелись десять лет назад.
— Я тоже разведена.
— Почему?
— Не получилось.
Они замолчали. Линда смотрела на огонь в камине. Барри не отрывал глаз от нее.
— Не могу поверить, что вы одна. Такая красивая женщина, как вы…
Она обернулась. Свет от камина падал на его лицо, оно казалось еще интереснее.
— Сейчас я не одна, да?
Он обнял ее.
— Конечно, нет.
Линда улыбнулась, ей было очень хорошо. Сильный дождь барабанил по крыше. Океан ревел. Мир за окном был холодный и враждебный. Но комната Линды была уютной, она наполнена мягким светом, в ней тепло и комфортно. Линда чувствовала, как ее внутреннее напряжение постепенно ослабевало.
Барри прикоснулся к ней губами, поцелуй его был нежный, неторопливый, как будто он только и хотел ее поцеловать. Но, конечно, он хотел большего. Его рука ласкала грудь Линды. Ласки его были приятны. Она обвила руками его шею и ощутила сильное влечение к нему.
— Пойдем в спальню, — прошептал он.
Постель уже была разобрана. Служанка всегда разбирала постель, когда Линда приходила поздно. Но все выглядело так, будто для этого она и пригласила Барри. Поцелуи Барри становились более настойчивыми, жадными, ласки более требовательными.
— Подожди, — сказала Линда и пошла выключать свет.
Он подошел к ней сзади, обнял и поцеловал в шею.
И вдруг она почувствовала, как вся напряглась. Она даже слегка отпрянула от него. Из соседней комнаты просачивался свет, и Линда подошла к стеклянной двери задернуть занавески. Комната погрузилась в темноту. Линда была в объятиях Барри. Она целовала его, прижималась к нему. Потом они стали торопливо раздеваться. Вдруг Линда обнаружила, что в ванной комнате горело ночное освещение, и она пошла прикрыть дверь в ванную комнату. В этой кромешной темноте Барри не мог найти ее.
— Трудно совсем без света, — сказал он.
— Я предпочитаю в темноте, — ответила она и легла на кровать. В своей спальне она ориентировалась одинаково хорошо как при свете, так и в темноте. Барри был в этой спальне впервые.
Линда услышала глухой удар и затем его голос:
— О! Черт! Моя нога!
Она села и протянула Барри руку.