Надо признать, что поначалу они обе начали с исторического, но в течение 90-х концепция изменилась. Когда-то их посылали на археологические раскопки. Однажды в степи две недели Танго не мыла голову, и резинку на хвосте пришлось вспарывать. В остальном всё происходило ажурно: раскопки вели мальчики – альпинисты, а девчонки при этом остались девственны – существует много других способов удовлетворения.
В чём сила женских сердец? Не было громче смеха за столом, чем дуэт Танго и Манго, не было ярче шуток (губы-зубы говорят). Поклонники не успевали созреть, как лопались с каждым взрывом смеха, как только гормональные раскаты достигали соседних столиков, и летучие споры желания проникали в случайных прохожих, сладкий яд чаяния поражал уши междугородних абонентов барбическими переливами голоса.
Две блондинки вечерком пряли пряжу пауком.
Манго выглядела на порядок породистее, Танго подстраивалась.
В итоге всё заканчивалось слезами по поводу: – и этот говнюк! – и – бутылёчками валерьянки с пустырником.
«А этот прямо паук!» – один патологоанатом выхаживал весь увешанный золотом, но в пылу зноя не хотел купить девушке даже бутылку воды.
Главный девичий вопрос: как выглядеть на свидании. Проливной насморк – отчаяние, чем снять? Аптекарь фыркнул: всего лишь «Длянос». Танго была бесконечно благодарна, просто бескорыстно.
Манго пошла в юрисконсульты, а Танго – в милицию.
Манго стремилась всем своим существом на многолюдные центральные улицы (а вдруг судьба?): в прогулке до здания суда ловить восторженные взгляды, свои отражения в витринах, в мужских глазах. И всё-ж-таки нашла.
А у Манго был свой секрет: "ДВА МЕСЯЦА."
Он всегда молчал, когда было нужно, он всегда ласкал, когда хотелось, и – дольше, и – лучше, и… он делал щедрые подарки, и… с ним невозможно было поссориться! Но он был слишком занят работой, и Манго задумалась. Если бы она даже не сидела на коленях, если бы даже он не держал её попку в руках, если бы этот вопрос был задан даже по спутниковой связи через тысячи километров, он бы ответил резко и неоспоримо.
-Мне все через два месяца делают предложение…– Он взъярился.
– Да! Меня не устраивает участь любовника. Женимся.
Она мягко отвела: нужна же свадьба.
А Танго полюбила.
Старший лейтенант милиции, следователь, вела дело об оскорблении воспитателя детского сада нерадивым родителем. Родителю было предписано пятнадцать суток мести территорию садика радивой метлой, и этого прикольного приговора удалось добиться Татьяне. Маринке она делилась:
– Е-ма-а-а, такой мужик, и улицу метёт!
Когда закончился срок наказания, уголовный авторитет города Виктор Столыпин скромно пригласил Татьяну на ужин. Природные локоны подверглись тотальной обработке, пышная фигура была затянута в ароматные корсеты, помада, духи: но – главное, локоны лежат пышной «пугачёвской» кипенью. И такая же проредь в передних верхних зубах. Классика – Танго заслужила второе прозвище – Алла Борисовна.
Виктор был элегантен:
– Я – интеллектуальный бандит.
Таня от волнения пила водку стаканами, как водится в ведомстве, но и шутила немеряно.
Виктор сдержанно смеялся, подливал, заглядывал искоса в глаза и, наконец, захохотал.
Таню подкупило, что его малыша приходилось подымать всеми возможными способами: изменять не будет. «Двое взрослых сыновей, красивая жена (но в возрасте), а я – молодая, желанная, искромётная.»
Много лет он был забит в её сотовом как «Шурик», и из РОВД она конспиративно отвечала на звонки, договариваясь о встречах. И желание-нежелание подогревал всегда оскал опасности, когда она летела на встречу, и, зачастую, после внезапных звонков, он отсылал её в соседний кабинет ресторана, на кухню, с каменным лицом, и она ждала всего-всего, выстрелов, взрывов за стенкой. Она замирала, как в бутоне совершенный цветок, приготовленный только для него, и с каждой минутой ожидания отпадал лепесток, безвозвратно, бездарно, как частица тела, не знающего зачатия. Но Вик всегда возвращался. Эта вечерняя щетина, самая жёсткая, ничего не бывает жёстче. Царапает, и … И она сама подготавливала и совершала сладкое – это. И он всегда обещал большее, чем секс, и волнительнее, чем кровавая скрупулёзная работа, которая сближала их, сплавляла, роднила.