Потому что я знаю лучше тебя, что время движется поступательно, вперёд по прямой, и мы утрачиваем любовь по капле, как уходит жизнь с каждым днём.
Он исчез.
Изо дня в день Танго ждала звонка с номера «Шурик», а другие свидания – они же не в счёт – не в пример Шурика, и проходили лета и осени, и милицейские сводки молчали.
Маринка всегда её привечала, и злорадствовала с мужем, как Танюта зависает на стульчике с бутылкой беленькой в обнимку – неразделим союз танюхи с духом, и всё равно крепко задумалась, когда мужу стали задерживать зарплату, его преследовали неудачи в карьере: добр, честен – чайник. А Манго вышла на большую юридическую орбиту, выигрывала безнадежные суды один за другим, вращалась среди крупных руководителей, приближённых губернатора, поставила на кон свою внешность, незаурядный ум. Для неё настала эра сомнений, или выбора.
Тщетными казались колебания между звёздными банкетами и равнодушным домом, где муж вяло выслушивал блистательные прения, встречая с тарелкой рассольника. Манго врывалась в прихожую и замирала с полными слёз глазами:
– Х.ёво!
Встречалась сразу с несколькими, любой был на крючке, только разведи, зачала… и осталась одна.
Полгода беременности она потратила на попытки вернуть мужа, за эту вечность у него пробилась седина, но не дрогнула стойкость. Подходила к завершению беременность, и мать толкнула девочку к отцу ребенка. Он разбил в короткой схватке свою алкогольную зависимость, а она одарила его в свою очередь двумя ручными колибри. Чтобы не выпустить птичек из рук, он был принуждён пожизненно держать кулаки в карманах.
Не открывающий рук держит демона в сердце и беса за плечом.
Вот кто был ей нужен, выступивший из тени златого тельца и неотступно потянувший её за собою. И в чернильном поле мрака взялись гаснуть последние сполохи цветов – детей света.
Танго уехала праздновать Новый год в другой город, далеко-далеко от Шурика, и показала его фото экстрасенше.
– Он мёртв. И умирал долго, холодно было ему. Могу показать место, где тело, дайте карту.
Таня рыдала.
– Не надо.
Когда вернулась, рассказала всё младшему сыну Виктора, семья надеялась, что он жив, залёг на дно, могебыть в штатах, ещё где-нибудь. Поплакали с сыном. Решили никому не сообщать
.
Ещё через пару лет сменилось высшее милицейское начальство в городе, начался передел собственности. Когда начальник ОБЭП отказался передать основной пакет акций градообразующего завода новым хозяевам, он был заключён под стражу по нескольким статьям: вымогательство денег, похищение людей, убийство. Под давлением неопровержимых улик все офицеры отдела признали факты многочисленных похищений, убийств предпринимателей с целью вымогательства денежных средств.
Останки Виктора были найдены буквально при тех обстоятельствах, как и были описаны экстрасенсом.
Танго давно участвовала во всех торжествах семьи на правах благодетеля, спасителя от уголовного наказания, и сама чувствовала себя в ауре этого странного сообщества: старший сын пошёл в интеллигентную мать и отказался от криминала, младший воровал по мелочи даже, но шутил заводнО, блистал и рвался занять место деда, который передал было дела Виктору, но подхватил в его отсутствие. Самым невероятным для Танго оказалось то, что дедушка заменил Вика и в постели, и Таня из-под деда получала скромные подарки в виде недвижимости, а дед в семьдесят с лишним под виагрой ёжился. – Таня, ты меня позоришь, не может быть, чтоб мой сын не мог тебя удовлетворить!
Дневники Зеленина
Промозглым декабрьским утром наши взяли Екатеринодар.
Рассыпавшись по бетонке пятнистыми маскировочными жуками, трезвые, они тут же сгруппировались для посадки в автобусы. Синичкин дождался полной загрузки, взошёл в переднюю дверь головного транспорта и ткнул рукой в горизонт.
– На Тамань!
Из динамика «Казак FM» полилось разудАлое: – Любо, братцы, любо… С нашим атаманом…
Дорога дразнилась, показывала длиннющий язык, который петлял, но укорачивался по мере приближения к цели. Язык был больной, покрытый коростами, язвами, иногда посвежее, но не в меру шершавый.