- Владимир, может, ты объяснишь, что происходит? - Репнин смотрел на друга и нервно крутил в пальцах связку ключей. Ключи... У того, кто был в той квартире тоже были свои ключи. Как и кто мог заполучить ключи от служебной квартиры?
Миша подбросил связку в последний раз и сжал её в ладони. Корф смотрел на руку, сжатую в кулак, и вспоминал, как однажды видел тренировку друга в спортзале. Его удары по боксерской груше отдавались глухими отрывистыми звуками по всему помещению, а на самой груше оставались глубокие вмятины. Таким ударом можно не только убить молоденькую девушку, но и серьёзно покалечить здорового мужчину. Владимир ещё раз глянул на крепкую мужскую руку и лениво поинтересовался:
- А что именно тебя интересует?
- Что? Не «что», а «кто», Володя. Что это за переезды Анны в ваш дом? Почему об этом никто не знает?
- А почему я должен докладывать кому-то о своих действиях в отношении этой девушки?
Репнин замялся, но потом пожал плечами и честно посмотрел другу в лицо.
- Мне понравилась Анна, они с Наташей подружились, и я предполагал...
- Не надо, Миш, Анна не та девушка, в отношении к которой надо что-то предполагать. Она из тех, за которых надо бороться и охранять, чтобы кто-то её не увёл. Прости, - с улыбкой закончил Корф.
Миша прищурил глаза. Они знали друг друга всю жизнь, росли и учились в одной школе, учились в одном университете, пили-ели в том доме, где в данный момент находились. Их родители были дружны ещё более продолжительное время, недаром одна из букв «Р» в названии фирмы принадлежала семье Репниных. И вот сейчас, после почти трёх десятков лет крепкой дружбы между ними появился червячок недоверия. Как гусеница, он вползал в расширяющуюся щель подозрительности и с лёгкостью разрушал всё, что было хорошего между ними. Веру в порядочность и честность. В будущее.
Миша резко повернулся и вышел. Ключи... Ключи были ещё у девочек, у Полины и Маши.
- Маш, - громко позвал Корф. В приоткрытую дверь заглянула улыбающаяся девушка. - Маш, присядь. А почему вы с Полиной уехали с той квартиры?
- Какой квартиры? Зачем тебе это, Володя, что за вопросы? Ну, если тебе так интересна моя жизнь вне офиса, я расскажу тебе свой секрет. Знаешь, - Маша поправила на коленях безупречно сидящую на ней юбку, - можешь, конечно, посмеяться надо мной, но мне всегда было там неуютно. Будто в то время, что нас не было дома, там бывал кто-то посторонний. Вроде бы мелочи, но то чашка не так стоит, то подушка смята, то шторы прикрыты, и чаще всё это происходило у Полины в комнате. А потом это дерево перед окном... Оно всегда в стекло стучало, будто кто-то просил его впустить в дом. Да и Полина тоже хотела уехать, чтобы не оставаться там. Понимаешь, - Маша замялась, - ну... у неё какой-то роман завязался, и она... хотела отдельно жить. Я же скоро домой возвращаюсь, срок моей стажировки заканчивается.
- Что? Какой срок? Ты что это говоришь? - Корф отодвинул бумаги на столе, глянул на календарь и удивлённо поднял брови - со дня прихода Маши в его отдел прошло полгода. Чёрт возьми! Он без толкового помощника остаётся! - Ты это... вещи не торопись собирать, ладно? Может, ещё и остаться придётся. Где я такую адвокатессу себе найду?
Маша заливисто рассмеялась, а затем спросила:
- А с чего это ты той квартирой заинтересовался? Опять с отцом что-то не поделили? Ты учти, там жилец есть, молоденький и симпатичный.
- Я знаю, Маш, только Аня у меня живёт.
С лица Маши сползла озорная улыбка и она тихо спросила:
- Зачем, Владимир? Она совсем ещё девочка. Что же вы делаете? Вы всех девушек, как коллекционных бабочек на иглу сажаете. А потом что?
Она встала и вышла из кабинета, аккуратно прикрыв дверь. Корфу хотелось встать, вернуть её, всё рассказать и объяснить, но он помнил слова Юрия Степановича - подозревай всех, тогда ты точно найдёшь виновного.
***