— Какая разница, снимать утром или днем, — возмутился Рафаэль.
— Жан-Поля Вернье на Вас нет! — вспылил египтянин. — Был бы он жив, я бы работал только с ним и никогда не связался с Вами! — и про себя проворчал: — Или этот юнец становится серьезным фотографом, или пусть детские праздники снимает!
— Простите…
— В пять утра у подъезда, и ни минутой позже!
Ахет с радостью захлопнул дверь за ретировавшимся Сантеро, потом сделал несколько звонков по поводу фотосъемки на территории культурного объекта, оплатил через посыльного разрешение. Конечно, подобное и в голову не пришло бы новичку… Только день потеряли бы на поездки.
Поднявшись с рассветом, египтянин упаковал в чемодан костюмы и украшения, спустился вниз. Таксист уже ожидал пассажиров. Перебросившись с водителем несколькими дежурными фразами, Ахет сел рядом.
— Ждем? — поинтересовался местный.
— Нет. Пятнадцатиминутный лимит времени вышел. Едем.
Автомобиль отъехал на приличное расстояние, но Шери все смотрел в зеркало заднего вида на парадный вход. Вот на крыльце появился Рафаэль, недовольно замотал головой, замахал руками. Египтянин улыбнулся, но машину останавливать не стал. Пунктуальность — она и в Египте пунктуальность.
Предупредив охрану о визите фотографа, Ахет, не спеша, ходил с небольшим чемоданом среди развалин храма. Ничего не изменилось за два с половиной десятилетия, когда он в тени полуразрушенных стен отдыхал после долгого пути. Вот и камень, на котором он сидел, размышляя над будущим. Мужчина, скрестив ноги, устроился поудобнее на еще прохладном блоке. Ахет закрыл глаза, грубо смахнул заскользившую по щеке слезу. Прошлое… оно никогда не давало египтянину покоя, напоминая о самых тяжелых моментах в его жизни.
— Мы будем снимать здесь? — раздался голос Рафаэля над головой своей фотомодели.
— Нет. Я всего лишь жду Вас. Во внутреннем дворе есть прекрасные рельефы, тонкая игра света и тени на стенах.
Сантеро пожал плечами и побрел за мужчиной, поднявшимся со старого камня.
— Пока я переодеваюсь, поищите удачные ракурсы и сделайте про запас снимки фонов. Могут пригодиться для монтажа… — посоветовал Шери и направился в сторону следующего зала.
Рафаэль бродил среди колонн, вглядывался в поврежденные лица царей, цариц и бесконечного сонма богов, смотрел в видоискатель, щелкал затвором, чертил мысом сандалии на песке крестики, где будет стоять он и его модель. Утреннее солнце заполняло дворик легким светом: лучи еще не слепили, а тени мягко ложились на стены и остатки каменного пола. Было тихо. В такую рань даже смотрителей не наблюдалось среди руин. Фотограф довольно улыбнулся, наслаждаясь спокойствием безлюдного места и свободой движения.
— Вы готовы? — произнес Ахет, внезапно появившись из-за колонны.
— Какого?.. — невольно воскликнул Сантеро, оглядев мужчину с головы до ног. — А где?..
— Успеем… Часа два до первых посетителей у нас есть.
Египтянин поправил ворот у белоснежной рубашки с расстегнутой верхней пуговицей, засунул руки в карманы темных брюк и прислонился к колонне.
— Работайте. Вы же фотограф!
Ахет медленно менял позу за позой под щелчки зеркальной камеры, не спеша перешел от колонны к упавшему блоку, сел на него.
— Рафаэль, а теперь скажите, сколько незасвеченных кадров у Вас вышло?
— Что? — раздраженно выпалил фотограф, принимаясь листать снимки на экране.
— Солнце в объектив, а Вы даже не заметили этого. Вам еще учиться и учиться, а не звезды с неба хватать.
— Я уже год занимаюсь профессиональной фотосъемкой в студии, — Сантеро не скрывал свой гнев.
— А я четверть века позирую и наблюдаю за работой фотографов, — холодно ответил Ахет. — Работать на улице Вы не умеете. Совсем! Я разрываю наш контракт. Позже верну аванс, стоимость билетов, гостиницы и выплачу неустойку…
— Как? Почему?
— Когда дорастете до настоящего профессионала — тогда приходите, а пока… найдите фотомодель своего уровня для студийной съемки, — египтянин направился к выходу, но остановился и резко обернулся: — Чемодан с Вашими костюмами за колонной. Не забудьте!
Ахет покинул храм, оставляя фотографа в гордом одиночестве среди развалин. Египтянин шел пешком в город, несмотря на большое расстояние. Он решил предаться воспоминаниям, чтобы скоротать время. В его мыслях на месте деревьев возникли дома, дорога стала шумным базаром, где под навесами торговали городские ремесленники. За площадью в нескольких кварталах когда-то находился и дом Ахета. Он свернул на улочку с простенькими жилищами, искал глазами храмовые пилоны и обелиски. Лишь приглядевшись, заметил остатки стены с рельефами, ставшей забором у брошенного полуразвалившегося дома. Все, что осталось от его храма Хатхор, — полсотни камней, исписанных иероглифами. Ахет опустился на землю подле куста одичавшего шиповника, прислонился к стене. Да, он стал достаточно богат, знаменит, в Париже его ждала любимая, но почему на его душе сейчас было так одиноко и тоскливо?