Толя позвонил ещё раз и ушёл. Видимо, за ключами.
Я с сожалением подумала о своих комнатных цветах. Кто-то теперь будет за ними ухаживать? Что станет с моими любимыми ковриками из колготок? А диван - неужели действительно выкинут? И комод, прослуживший без малого сорок лет? Толя еще во времена Горбачёва грозился изрубить его на дрова...
- Не думай о вещах! - неожиданно услышала я. - Тебе это больше не нужно.
Мама! Мамочка! Неужели!? Сияющая, полупрозрачная, слегка колеблющаяся, она стояла или, может быть, парила (не разглядеть) в изголовье той самой кровати, на которой провела в неподвижности последние пять лет из прожитых ей девяноста. Теперь мне улыбалась и протягивала руки не та сошедшая с ума старуха, которую я спасала от пролежней и из-под которой каждый день стирала пелёнки! Мама снова была молодой! Такой, как тогда, когда мы таскали картошку с колхозного поля, чтобы прокормиться; такой, которая будила меня в четыре часа утра во время войны, чтобы занять очередь за хлебом; такой, какая собирала меня в Москву, в ремесленное училище - да так и не отпустила...
- Вот мы и встретились, - ласково сказал папа, стоящий по другую сторону от белого прозрачного моста, начинавшегося у моих ног и уходящего через закрытое окно к небесам.
Папочка! С тех пор, как в сорок первом году мы проводили его на фронт, он ни капельки не изменился!
От счастья я не могла вымолвить ни слова. Будь у меня глаза, я бы заплакала, будь у меня ноги, они подкосились бы, будь сердце... впрочем, нет, инсульт уже случился. Иначе моё бывшее тело не валялось бы сейчас в санузле, перекинувшись через край ванны.
- В этот момент обычно ощущают счастливое спокойствие и умиротворение, - улыбнулась мама. - Но это, конечно, не в твоём характере!
- Идём, - сказал папа. - Аннушка, дядя Витя, бабуля, Шурочка, Октябрь, Миша - всем уже не терпится встретить тебя!
- Всем?.. - пролепетала я. - Я их снова увижу!?
- И не только их!
- Тебя ждёт Создатель.
Папа взял меня за левую руку, мама за правую, я ступила на мост и мы начали подниматься. Шаг, другой...
- Подождите! - опомнилась я. - Я не могу так уйти! Я ещё не закончила все дела!
- Теперь это дела тех, кто отстался, - ответила мама.
- Да нет же, это мои дела!
- Дети справятся без тебя, Маша. Поверь. Ты не первая, с кем это происходит.
- Неужели вы не понимаете!? - разволновалась я. - Мне нужно позаботиться о Ларисе, о Толе, о Катюше! Я не могу оставить их просто так! Я должна сообщить им кое-что важное! Я должна убедиться, что с ними всё в порядке!!!
Белый мост растворился.
- Ты всегда была трудным ребёнком, - констатировал папа. - До сих пор не понимаю, зачем тебе было прыгать с парашютом! В той ячейке Осоавиахима были одни парни! Ни за что бы не отпустил тебя, если бы был жив!
Я почувствовала себя немножко неправой, но виду не подала. В конце концов, мне лучше знать, что нужно! Я и так не успела сделать столько вещей: не съездила в Ленинград, не прошла маршем по Красной площади, не поела арбуза в этом году, не понянчила правнуков, не продала последний пучок укропа, который вчера так старательно завязывала... Но самое обидное, что я не успела поздравить Катеньку с грядущим совершеннолетием!
Специально для этого дня я целых полтора года готовила ей подарок: восемнадцать сторублёвых бумажек с кодом КЧ - Катерина Чилимова. Как правая, так и левая часть номера всех купюр в сумме давала число лет, исполнявшихся Катеньке. Я проверяла каждую попавшую мне в руки сторублёвку, я подключила к подготовке подарка весь подъезд, весь двор, весь рыночек... И теперь, собрав, наконец, восемнадцать запланированных банкнот, вместо того, чтобы порадовать внучку, подложила ей такую свинью - окочурилась! Носки и трусы, купленные впрок, для новогоднего подарка Толе, конечно, разыщут и употребят по назначению. Последнюю крымскую банку абрикосового варенья - то ли восемдесят восьмого, то ли восемьдесят девятого года, - тоже найдут без меня. А вот подарок!..
...В дверь снова позвонили. Толя вернулся с ключом, но решил на всякий случай нажать на кнопку последний раз. Открыть было некому: моя прежняя оболочка в ванной уже благополучно окоченела. Через минуту я услышала, как щёлкает замок.
- Мария Петровна! Вы здесь? - зазвучал голос зятя.