И насладиться этим.
Не виновата, может, ты,
Что не нашла того пути,
Который к счастию ведет.
Тебе подобных миллионы.
Однако не пробил твой час,
Еще имеешь время.
Есть исторический сюжет,
Когда, использовав последние минуты,
Человек смог жизнь в раю приобрести,
Раскаявшись в грехах.
Кроме раскаянья у тебя еще в резерве есть возможность сподвигнуть и других искать тот путь. Единственный тот путь, тернистый, трудный, который, увы, не многие найдут. Тот вклад твой будет высоко оценен. Ведь ради такой же цели пожертвовал собой Иисус. Так в добрый путь за счастьем!
Надежда. Кроткий житель
Укромных уголков души,
Небезызвестный утешитель.
А не востребован лежит.
Какая может быть надежда?
Народ переживает смуту.
Уже не может жить, как прежде,
Сплошь прорицаньями опутан.
Дьявол, учуяв неминуемый конец,
Сколько веревочке ни виться,
Теряя незаслуженный венец,
Оклеветать Создателя стремится.
Он лжет устами недалеких,
Что нет надежды на спасенье,
Всем уготовлен крах.
Что на погибель обречено творенье.
Ну, не бывает дыма без огня.
Есть весть от Бога, и страшна она.
В преддверье ожидаемого дня
Земля бунтует и раскалена.
Теперь слепому уже видно
Начало грандиозных перемен.
И уж надеждой, очевидно,
Себя не тешит даже супермен.
Разумно это и резонно.
Ничем не обоснована, слепа
Надежда, живущая доселе потаенно,
Не скажет ничего, от ужаса нема.
Но, давайте будем справедливы,
Она ж последней умирает.
И по натуре не спесива,
Она сама на Бога уповает.
Это дьявол, бесстыдный клеветник,
Держа людей в духовной темноте,
Он нагло в душу им проник
И уподобил сироте.
Но тот, кто знает Бога,
А Он источник подлинной надежды,
Тот верит: непреклонно, строго
Он выполнит, что обещал однажды.
***
Ей тридцать пять. Тоску деля
Лишь с инвалидною коляской,
За всю-то жизнь не зная ласки
С грустинкой молчаливою была.
Никто не знал, о чем мечтала.
Да и мечтала ли она?
Никто не слышал, как рыдала,
Свою судьбинушку кляня.
И нет свидетеля тому,
Как сказка с былью обвенчалась,
Как в золоченую карету
Ее коляска превращалась.
Танцуя с принцем на балу,
Вершину счастья испытала
И не заметила в пылу,
Что даже феи вдруг не стало.
Подушка помнит ее слезы.
Вдруг. Вот. Уж наяву, явился он!
Сбылись девичьи грезы,
Но так, как будто бы во сне.
Ей сорок. Она счастлива.
Теперь вдвоем уже мечтают,
Мечтой вполне осуществимой,
Жить, в любви у Бога возрастая.
***
Среди крылатых фраз
О дружбе, верности и братстве,
Написанных, как спецзаказ,
Для выраженья чувств готовенькое средство.
Одну из них нашла ты для меня
Изысканную, тонкую, с намеком
Толь для того, чтоб похвалить себя,
Толь упрекнуть меня в понятии убогом.
Меня те фразы тоже занимают.
Их к совести своей пытаюсь применить.
Но замечаю, ими часто прикрывают
Пустоты чувств, красивыми словами заменив.
Мы часто слышим наставленье,
Не обделять вниманьем пожилых.
А ты его, приняв, как нечто уставное,
Поставила в графу «должна» среди других.
Но можешь ли представить, как обидно,
Что не веленьем сердца навещаешь.
А потому, признаться даже стыдно,
Что «галочкой» отметишь – посещаешь!
***
В семье он, как сиротка, жил
В любви и ласке так нуждался,
Но вот парнишка затужил
И во все тяжкие подался.
Хлебнул немало,
Попав в подонков окруженье.
Поняв, что легче там не стало,
Попробовал нырнуть в богослуженье.
Сидела мысль в голове,
Как будто с нею и родился:
«Все дело, может, в божестве?
Ну, есть же тот, кому бы полюбился».
Пошел искать, оббегал секты.
В церквах всех побывал.
Стал прихожанином, как некто,
Пришел, ушел и будто не бывал.
Искал Отца, чтоб приголубил,
Чтоб за руку его бы взял.
Чтобы чужим ему он не был,
Печаль бездомного бы снял.
Слыхал, что Бог какому-то царю
Подарок дал, значит, он добрый.
Тем паче любит детвору.
Надежду выразил в молитве пробной.
Не отказал парнишке Бог.
Но… странен был подарок.
Гадал парнишка: как Он мог
Путь трудный дать в подарок?
Идя ж путем, нашел и храм,
Где он - не прихожанин.
Хоть и не легок путь, но прям
И в рай единственный проложен.
***
Не подчиняя рифме
Вот, я одна.
Но я не одинока.
Я предоставлена себе.
Впервые я – своя,
Сама себе
И никому иначе…
Всегда в долгу.
Всем я обязана.
И ничегошеньки себе.
Но радость в этом –
Я нужна!
Что может быть важнее?!
Как трогательно верить в это.
Так я жила.
О том мечтала.
Боялась невостребованной быть.
В два ложилась.
В шесть вставала.
Короткого хватало сна.
А как иначе?
Иначе не успеть.
Бывало, стоя засыпала,
И, вздрогнув, озиралась:
Не насмешила ли кого.
Нет, не замечено…
Зато сама смеялась.
Не баловала жизнь.
И голод, холод я познала.
Далось с немыслимым трудом все.
Зато я гордая была –
Победа ведь моя!
Теперь стара.
Но, и сегодня
Минут свободных
Не имею.
Должна и это,
То должна.
А не у дел –
Впустую прожит день.
Проснувшись, радуюсь,
Что ждут дела.
Их нет, печалюсь.
В чем счастье?
Мол, спорный то вопрос.
Какой тут спор?
Когда с тобой
Тепло всем,
Не солнцем ли
Почувствуешь себя?
Какое счастье выше?!
Но вот стара я,
Немощна.
Однако дух мой бодр.
Спешу хоть опытом делиться
И вижу:
Как горох об стену.
Отстала в прошлом веке.
Смешна в глазах родных,
Мне дорогих подростков!
Ведь все они « с усами
Сами».
Нет, не обижают.
Кормят, поят.
Лекарство подадут…
Чего бы надо?
Тоскливо, одиноко
Во мне нужды нет.
Я предоставлена себе.
О, ужас! Такая
И себе я не нужна,
Хотя впервые я – своя.
И предоставлена себе.
Нет, не сбить
Меня с ног!
Знаю,
Всегда нужна была
Еще тому,
Кто ценит дружбу, верность,
Кто труд мой не забудет.
С ним хорошо –
Взаимная любовь.
И седину мою
Он украшением считает.
Ему служу
И счастлива безмерно.
Это Бог.
Иегова.
***
Огромен стадион Берлина,
Сейчас не о его размерах.
Побед немало помнит, очевидно,
Победу новую не оценить в тех мерах.
Она особая.
Два события столкнулись здесь.