Сиерра спустилась в гостиную. Ее кожа вновь приобрела здоровый розоватый оттенок, глазам вернулся утратившийся блеск, да и сама она выглядела как прежде. Перси выпрямился и поднял на девушку решительный взгляд.
— Рад, что тебе лучше.
— Благодаря тебе. — Перси ей слабо улыбнулся. — Надеюсь, это не повредило твоей работе?
Он чувствовал эту подчеркнутую отчужденность, что исходила от девушки, хоть она и очень старалась ее скрыть.
— Были некоторые сложности, но я с ними разобрался, — уклончиво ответил он. — Не беспокойся об этом. Все случившееся в какой-то мере пошло мне на пользу, и, как бы стыдно ни было это признавать, но я понял, что все это время был полным ослом.
Сиерру явно развеселило это откровение. Это стало ясно по тому, как она едва сдерживала дрогнувшие победной улыбкой губы.
— Да ну? Возвращение сам знаешь кого недостаточно открыло тебе глаза?
— До меня долго доходит, ты же знаешь. — Он улыбнулся и взглянул ей в глаза.
На мгновение Сиерра почувствовала, как контроль ускользает от нее, но сжала руки и стойко выдержала его взгляд, пряча дрогнувшее от воспоминаний сердце поглубже.
— Да, это похоже на тебя. — Она повернулась в пол-оборота, и Перси мог беззастенчиво рассматривать ее идеальный профиль. — Так что же ты такого узнал о министерстве?
— Министерство многие годы проводило эксперименты с Аркой Смерти на людях: осужденных и просто неугодных правительству по тем или иным причинам. Я нашел кучу записей об опытах.
— Что если их обнародовать?
Перси задумчиво уставился в окно.
— Я думал об этом, но, мне кажется, они и здесь найдут как выпутаться: как всегда найдут парочку якобы виновных и дело с концом. Хотя наказать тех, кто к этому причастен и по-прежнему жив, очень заманчивая перспектива.
— Я не верю своим ушам! — Сиерра картинно присвистнула. — Ты ли мне об этом говоришь?
Перси ухмыльнулся и бросил на девушку короткий взгляд.
— Может я не так безнадежен, как все считают?
— Время покажет, однако теперь я твоя должница. Можешь просить все, что угодно, кроме предательства друзей и семьи во благо министерства.
Перси обратил внимание на эту заслуженную колкость, брошенную в него будто бы вскользь, но все же засмеялся и покачал головой.
— Этого делать я точно не попрошу, но вообще есть кое-что.
Сиерра склонила голову вбок, с интересом прислушиваясь к тому, что он сейчас скажет.
— Прости меня. За все. За то, что я был таким дураком и все испортил. Мне предстоит просить прощения у многих людей, и на это уйдет время, но раз уж так вышло, что ты оказалась мне должна, то воспользуюсь возможностью.
Сиерра вздрогнула, когда услышала от него слово «прости» — такое отчаянное и искреннее, что так болезненно укололо ее. Она была уверена, что ничего не почувствует, даже если он приползет на коленях и будет молить о прощении, но вот Перси Уизли стоит перед ней, а внутри бушует вихрь чувств, который только набирает обороты. Ей с трудом удавалось скрывать истинные эмоции, поэтому она отвернулась. Перси считал, что она обдумывает услышанное, а Сиерра изо всех сил старалась дышать. Еще недавно ей казалось, что все закончилось, однако у судьбы довольно специфическое чувство юмора.
— Думаю, я смогу это сделать, но не сейчас, — честно призналась она, повернувшись к нему. — По крайней мере, я сделаю все, что в моих силах.
Впервые за столько времени они искренне улыбнулись друг другу, как старые приятели, и каждый признавался самому себе, что, оказывается, мирно разговаривать очень даже просто.
Когда он ушел, Сиерра устало опустилась на диван и закрыла лицо руками. Она думала, что так лихо пообещала прощение, но сама и не знала, сможет ли когда-нибудь до конца простить его за всю боль, что он ей причинил. Не знала, сможет ли однажды довериться хотя бы на одну десятую от того, что было когда-то, словно в другой жизни и не с ними. Сиерре порой казалось, что это и была другая жизнь. В новой они оба чужие люди и совершенно ничего не знают ни друг о друге, ни о себе самих.
— Простишь его? — Раздался голос, от которого девушка вздрогнула.
Она обернулась и встретилась взглядом с Эваном. И хотела бы она прочесть его мысли сейчас, но те таились за плотной завесой и совершенно безучастным взглядом.
— Ты подслушивал?
— Да.
— Даже не отпираешься? — Сиерра ухмыльнулась.
— Какой в этом толк? Так что же, опять наступишь на свои любимые грабли?
От ядовитой язвительности в его интонации Сиерра внезапно разозлилась, понимая к чему он клонит.
— Прощение — это не всегда постель и «жили они долго и счастливо», Розье.
— Вот с последним однозначно согласен, — спокойно ответил Эван, мгновенно возвращая себе самообладание, а своей интонации привычную отстраненность. — Долго и скучно разве что.
Сиерра цокнула языком.
— Не будь такой задницей, Эван. В конце концов он спас мне жизнь.
— Ну, разумеется, Перси Уизли наш герой, — фыркнул Розье.
— Ты невыносим, — устало заключила Сиерра.
— Я знаю, — самодовольно признался он.
Сиерра не знала, что именно скрывается за всей этой откровенной неприязнью к Перси: личное непринятие, беспокойство за Сиерру или ревность. Хотя она допускала, что все вместе могло создавать всю эту презрительную ненависть, большую часть которой Эван наверняка попросту не демонстрировал. Девушка так некстати вспомнила, что пообещала себе разобраться в собственных чувствах и отношениях с Розье, но отчего-то сейчас это обещание совсем не хотелось выполнять, будто бы она до жути боялась найти ответ, который совсем не хочет услышать.
Проходя вдоль заснеженного сада по ровно расчищенным дорожкам, Эван чувствовал лишь злость. Он даже позволил себе сожалеть, что взял со всех слово молчать о том, как именно проходило спасение Сиерры.
В конце концов он спас мне жизнь.
Эван плюнул на землю и зло уставился на эльфа, собиравшего снег в кучу. Захотелось сорвать все свое зло на нем, но он вовремя одернул себя. Нельзя позволять гневу брать над собой верх. Позволишь один раз и больше не сможешь взять его под контроль.
Как только Эван переступил порог дома и отряхнул ботинки от налипшего снега, остолбенел. Он резко поднял голову и втянул аромат знакомых французских духов: удушливых, приторных, но, несомненно, жутко дорогих. Когда юноша дошел до гостиной, то уже смог унять свое раздражение и нацепить на лицо привычную непроницаемую маску.
— Здравствуй, мама, — холодно поприветствовал он и едва взглянул в сторону женщины.
Беатрис Розье, казалось, ничуть не постарела, будто вместо кофе на завтрак пила не шампанское, а молодильный эликсир с кровью единорога и святых девственниц. Она растянула полные губы в полуулыбке и махнула сыну рукой, на тонком запястье которой звякнули золотые браслеты.
— Чем обязан?
Эван небрежно бросил пальто в кресло и вальяжно расположился на диване, закуривая сигарету. Беатрис подвинула к нему массивную и тяжелую пепельницу из хрусталя и театрально вздохнула.
— Я не могу соскучиться по своему сыну?
— Не можешь.
Стойко выдержав тяжелый взгляд сына, женщина откинулась в кресле и стерла с лица маску благодушия.
— Если ты не забыл, это и мой дом тоже. То, что ты прогнал меня в изгнание, не меняет этого факта. К тому же, может, я и правда по тебе скучала.
— Наверное, места себе не находила все эти полтора года, мучалась догадками, как же я тут поживаю.
Беатрис закатила глаза и грациозно закинула одну ногу на другую.
— Все, что мне нужно, я и так знаю. Бизнес твоего отца процветает, не так ли?
— Это мой бизнес, — упрямо заявил Эван.
— Разумеется, — равнодушно отозвалась она. — Тебе пора задуматься о наследнике.
— Когда он появится на свет, ты узнаешь об этом первой.
— Надеюсь, он будет не от этой мерзавки Блэк?
Эван вскинул брови.