— Я типичная Блэк.
— Мы почти не говорили о твоем детстве, — заметил Эван.
Он как мазохист хотел услышать все из первых уст, будто это могло помочь ему решиться на роковое откровение.
— Это не самое прекрасное время. Потерять обоих родителей так рано — тяжело.
— Драконья оспа никого не пощадила.
Сиерра нахмурилась.
— Я не верю, что все было так.
Эван напрягся.
— Что ты имеешь в виду?
— Моя мама была уникальной волшебницей, единственной в своем роде. Насколько мне известно, существовало некое пророчество, связанное с ней, и сам знаешь кто узнал, что в нем, и это его напугало. Мы с отцом думаем, что ее убили приспешники лорда.
— А доказательства есть?
— Нет, но я поклялась себе найти их. Возможно время пришло.
— Что сделаешь, если найдешь виновного? — спросил Эван, заранее догадываясь, каким будет ее ответ.
Сиерра пожала плечами и опустила взгляд на столешницу.
— Убью его и всех, кто ему дорог.
— Не думаю, что ты способна на убийство.
Сиерра перевела на него раздраженный взгляд. Злость внутри вскипела и грозилась вылиться через край. Неужели он ничего не понимает, думалось ей.
— Кто-то лишил меня матери, оставил сиротой, уничтожил все мое детство, и ты думаешь, что я не найду в себе достаточно сил отомстить? — Она зло усмехнулась. — Розье, ты теряешь хватку.
Эван сухо кивнул, подводя итог беседе. Он и так услышал достаточно.
— Что ж, держи меня в курсе. Если нужна помощь, ты знаешь, где меня найти.
Он ушел поспешно, так и не найдя в себе силы рассказать ей всю правду. Эван знал, что вряд ли Сиерра сама докопается до истины, хоть для нее это и очень важно, однако он не хотел однажды потерять ее навсегда. Сегодня он не решился пролить свет на главную трагедию жизни девушки, которая была ему важна. И именно поэтому, вероятно, уже никогда не решится.
Сначала Перси предпочел извиниться перед родителями. Он никак не мог на это решиться, все мучая в голове полный боли и непонимания взгляд матери, когда покидал отчий дом, казалось, уже навсегда, и смиренный, но совершенно безжизненный взгляд отца. Он подвел их — людей, которые были готовы отдать ему все до последнего, людей, которые любили его, но не так, как он того хотел. Перси всегда считал, что заслуживает большего: больше внимания, участия, заинтересованности и поддержки, а на деле все минуты его славы были испорчены — каждая до единой. У него было много времени, чтобы обдумать собственные поступки и разложить в голове действия своих родных. И все пути вели к непомерно раздутому эго, кучке комплексов и стыду, что он испытывал за то, что родился в простой и нищей семье. Но юноша был тогда слишком горд и глуп, чтобы попытаться решить свою проблему как-то чуть мягче, чем радикально, и вот теперь он мялся возле покосившегося забора, который служил лишь жалким подобием, ограждающим Нору. Сделав глубокий вдох и мысленно проговаривая заготовленную речь, Перси двинулся к дому. Пришла пора разгребать ворох ошибок своего прошлого.
Дверь ему открыла мать. Увидев сына, Молли так и обомлела не в силах вымолвить и слово. Из недр дома послышался вопрошающий голос отца, и через пару мгновений он сам показался позади жены. Перси замялся, чувствуя, как к бледным щекам приливает жгучая стыдливая краска. Вот он здесь — униженный и побежденный пришел молить о прощении, которого не заслуживает.
— Я… В общем… — Перси прокашлялся. — Я был глупцом, и мне очень жаль. Если сможете однажды простить меня, я…
Молли не дала ему закончить предложение и заключила в крепкие объятия. Перси напрягся, но вскоре, почувствовав знакомый и такой родной запах матери, расслабился и неловко обнял ее в ответ. Когда он обнимал ее в последний раз? Перси не мог вспомнить. Ему казалось, что этого не было никогда.
— Ох, родной, — дрожащим голосом произнесла Молли и отстранилась. — Дай я на тебя посмотрю!
Она все еще крепко держала сына за плечи, будто тот мог исчезнуть в любой момент.
— Я очень виноват перед тобой, мам. — Он перевел взгляд на улыбающегося отца. — И перед тобой, папа.
— Мы знали, что ты вернешься, — с уверенностью произнес Артур. — Правда ты слегка задержался.
Перси стыдливо опустил глаза. Задержался — не то слово. Если бы он только мог вернуться в прошлое и все изменить…
— Проходи скорее, будем обедать. И, Перси, не забудь помыть руки.
Юноша слабо улыбнулся и, покачав головой, послушно побрел к рукомойнику. В Норе ничего не изменилось. Только, казалось, она еще больше покосилась, однако стараниями отца и Билла ее еще удавалось держать в пригодном для жизни состоянии. Он никогда раньше не понимал, как можно быть такими по-идиотски счастливыми, когда в твоих дырявых карманах всего пара монет, а на обед луковый суп, но сейчас, спустя время, он сидел на знакомой с детства маленькой кухоньке, вовсю уплетал когда-то до тошноты надоевший луковый суп и чувствовал себя счастливым. Молли и Артур все улыбались и наперебой болтали, с нежностью поглядывая то друг на друга, то на сына.
— Сынок, расскажи, как ты поживаешь? Как твоя работа? — поинтересовался отец.
— Не знаю, — честно признался он. — Я так заблуждался насчет министерства и его непогрешимости. Они лжецы, лицемеры и мясники, а я так хотел стать частью этого жестокого мира. Лучше бы я чаще слушал вас.
— Полно, Перси, — строго пресек Артур. — Мы должны учиться на своих ошибках и думать своей головой. Ты получил очень болезненный и жестокий урок, но зато теперь твои глаза видят правду.
— Я столько потерял. Я потерял все из-за своей одержимости, и сейчас чувствую себя потерянным и одиноким.
Молли заботливо сжала прохладную руку сына и улыбнулась.
— Ты никогда не будешь одинок, пока у тебя есть семья и дом, в который ты можешь возвращаться когда пожелаешь.
— В любой момент, — поддержал жену Артур.
Перси сжал руку матери и благодарно улыбнулся. От такого теплого приема он чувствовал себя еще большим мерзавцем, чем прежде. Родители ждали его здесь каждый чертов день, а он заявился сюда так поздно, как побитый пес.
— И не переживай, всегда есть шанс вернуть утраченное. Тем более после того, как ты спас ей жизнь.
Молли заговорчески улыбнулась и подмигнула. Перси впервые за долгое время засмеялся. Отец и мать переглянулись, подумав в этот момент об одном и том же: они с ужасом забыли звук смеха собственного сына.
— Знаешь, мы ведь тоже были к тебе несправедливы, так что и ты нас прости, — произнес отец.
— Папа…
— Да-да, — поддержала мужа Молли. — Ты всегда был другим, всегда требовал больше всех внимания, а мы так глупо и позорно игнорировали это.
— Давайте просто забудем об этом раз и навсегда, — смущенно проговорил Перси. — Кстати, пап, давай помогу тебе починить крышу, я видел, что она, кажется, протекает.
Пока у тебя есть семья и теплый дом, куда можно вернуться, ты счастливый человек. А лучший ученик Хогвартса выпуска тысяча девятьсот девяносто четыре додумывался до этого непозволительно долго.
От Билла Перси досталось больше, чем он ожидал. Старший брат рассыпался в нравоучениях, хмурил рыжие брови и даже один раз повысил голос, а после череды словесных оплеух все же протянул руку для пожатия.
Самым морально сложным решением стало появление в магазине близнецов. Он никогда не был внутри, только пару раз нерешительно и бегло осматривал витрину, проходя мимо. Внутри «Всевозможных Волшебных Вредилок» было полно людей. Со всех сторон раздавался заливистый детский смех, а в воздухе словно и витала атмосфера радости и счастья. Даже будучи взрослым и серьезным человеком было тяжело не восхититься и не улыбнуться происходящему. А ведь когда-то Перси совершенно не верил в своих легкомысленных братьев… Сейчас это казалось настолько глупым, стоило лишь увидеть масштабы их работы и с какой любовью сделан каждый из многочисленных товаров на полках.
— Ну и ну, Джордж, ты погляди кто к нам пожаловал! У меня что, галлюцинация после испытания эликсира сладких грез?