— Вернешь, что взяла по-хорошему? — равнодушно спросил тот, что закрывал мне проход.
— Пошел на х**! — не менее спокойно ответила я. Люблю постоянство. Раз уж начала говорить с ними на определенном языке, стоит ли менять стратегию?
Мое показное спокойствие резко меня покинуло, стоило тяжелому кулаку встретиться с моим лицом, а спине, в тот же момент — с асфальтом. Я уже говорили, что не люблю боль? Пожалуй, я преуменьшила: я ее ненавижу. Особенно, когда болит все сразу. Били меня долго и со вкусом, без суеты, без спешки, можно даже сказать, с достоинством. А я, по непонятной причине, никак не могла закрыть глаза. Была уверена, что если я не буду всего этого видеть, так больно не будет, и не могла, как ни старалась. Поэтому, в мельчайших деталях, до оттенка глаз, до малейших изъянов на коже, до противно торчащих из носа волосков, смогла рассмотреть наклонившегося ко мне мужика.
— Верни флэшку, сука! — отчетливо сказал он, пнул меня на прощание под ребра и пропал. И тут же глаза закрылись сами, безо всяких усилий. На самом деле, сразу стало не так больно.
Глава 4
Я очнулась. Как-то сразу осознала, что вот она я, что я далеко не в раю, что не умерла, а вполне себе жива, хотя, если судить по боли сразу в нескольких местах, не вполне здорова. Впрочем, это меня сейчас не особенно волновало, гораздо важнее был другой вопрос: где я. Возможно ли, чтобы меня похитили? Маловероятно. Все это лечение, кормежка и так далее могут вылиться в нехилую сумму. Ее, конечно, можно приплюсовать к той, что я уже как бы похитила, только больно много возни, и еще неизвестно, какова будет отдача. Прежде всего, стоит определиться, где я. Но и глаза страшно открывать: вдруг рядом с моей постелью окажется та самая бандитская рожа, которая мастерски отделала меня на набережной. Не хотелось бы, чтобы эта картина была первым, что мне удастся лицезреть. Опять же, не уверена, что вторая встреча пройдет в более теплой дружественной обстановке, чем первая.
Итак, попробуем определиться с ситуацией, не спеша обнаруживать себя. Мне не холодно, вокруг явно светло, и лежу я не на бетонном полу и не на соломе, а на кровати, укрытая теплым, даже не колючим, одеялом. Не в каком-нибудь подвале, так что уже хорошо. На больницу тоже не похоже: пусть лекарствами и пахнет, но напрочь отсутствует «аромат» мочи и хлорки. К тому же, в муниципальных больницах не бывает такого мягкого белья, а кровати до сих пор в большинстве с сеткой, прогнувшейся посередине почти до пола. То, что я не дома, понятно и без обдумывания — мне ли не узнать место, в котором прожила последние пару лет? Хочешь, не хочешь, придется идти дальше. Надо рискнуть и открыть глаза. К тому же, за все время, пока я бодрствую, не было никаких признаков того, что я здесь не одна.
Я попыталась приоткрыть один глаз, но поняла, что задача не так проста, как казалась: похоже, чтобы поднять веки мне, как Вию, потребуется помощь со стороны. Либо мне поставили знатные фонари, либо нос сломан и оба глаза просто опухли. Сейчас как заору: «Поднимите мне веки!», все сбегутся, и сразу можно будет определить, где я и с кем.
С трудом справившись с задачей, я осмотрела комнату. Решеток на окне нет, чистота, мебель совсем не больничная: напротив моей кровати — раскладной диван и письменный стол, на котором даже ноутбук имеется. Кто мог меня приютить? Может, у Сергеича совесть взыграла? Наверняка, он понимал, что я ничего не крала, только отстаивать мое честное имя у него не было ни малейшего желания. Зачем? Каждый сам за себя, так ведь? Человек человеку — волк. Надейся только на себя и не верь никому. Аксиомы нашей жизни, которые нет необходимости доказывать, ведь для каждого очевидно, что они и есть истина.
Потянуло на философию? Самое время! На этот раз у меня определенно сотрясение… Если, конечно, еще осталось, что трясти… Наверное, из-за того, что была очень увлечена ревизией собственных способностей к связному мышлению и проверкой на головокружение и тошноту, я и не услышала, как кто-то подошел к двери. Опомнилась слишком поздно, так и не успев прикинуться трупиком, зато успела опознать вошедшего. Вашу ж мать! Определенно, потрясение! И сильнейшее, с галлюцинациями. Потому что у двери стоял, будто не решаясь пройти в комнату, никто иной как Олег. Я пялилась на него, ожидая, что галлюцинация начнет расплываться или по комнате полетает для разнообразия. Но ничего не происходило. Я смотрела на плод моей фантазии, плод — на меня, и мы никак не могли прервать зрительного контакта. Придумать ему какой-то текст? А то скучная у меня галлюцинация получилась, немая. Какая же я зануда, даже на пути к шизофрении (или какой там диагноз нарисует мне добрый доктор), не могу придумать ничего захватывающего. Бывает диагноз «занудная шизофрения», или я — первопроходец на этом нелегком пути?
Что он мог бы сказать? Есть ли что-то, что я хотела бы услышать от Олега? Что? «Выходи за меня замуж»? Кто это там такой умный? Ни Боже мой! В смысле, что не дай Бог. Впрочем, такое мне не грозит даже в бреду. Придумаем что-то более реальное и интересное. Как вам к примеру: «Я понял, что моя жизнь пуста без тебя». Или попроще: «Ты — лучшее, что было в моей серой и бессмысленной жизни». Впрочем, это больше подходит для прощания, чем для встречи. Лучше так: «Всю жизнь я посвятил зарабатыванию денег и только после встречи с тобой понял, что есть вещи, гораздо более важные. Для меня самое важное — ты». Ох, я уже почти готова прослезиться.
— Выглядишь — отвратительнее некуда, — вдруг обрело дар речи мое видение. Эх, сплошные разочарования! И какая нелегкая его принесла?
— Ты — настоящий? — это я так, на всякий случай. Пусть я и ударенная на всю голову в самом прямом смысле, но осознать, где явь, а где вымысел, могу.
— Нет, игрушечный! — фыркнул Олег. — Вот скажи мне честно и откровенно: как ты смогла настолько деградировать в столь малый срок?
— Насколько? — заинтересовалась я. Знаете, оценка со стороны всегда интересна, а оценщика можно потом и закопать где-нибудь в лесочке, если наглеть начнет.
— С чего тебя потянуло ночевать на улице? Не в Сочи летом, как-никак. Даже бомжи ищут место поуютнее.
— Злой ты, — вяло ответила я, сжимая пальцами виски. Наверное, у меня на него сильнейшая аллергия.
— Болит? — тут же проникся сочувствием мужчина. Он присел на корточки у кровати и накрыл рукой мою голову. Стало немного легче, только я слишком быстро сообразила, что волосы у меня должны быть грязными. Впрочем, эта маленькая деталь к общему образу: представляю, насколько божественно красива я сейчас и как от меня приятно пахнет. Вся картина в совокупности — вот что может произвести совершенно неизгладимые впечатления.
— Угу, — все, что я выдала в ответ.
— Что болит?
— Все, — отмахнулась я. Не начинать же новый анализ, на сей раз болевых точек. А так… у меня на самом деле было ощущение, что болит все тело.
— Сейчас тебе сделают пару уколов, и будет легче. Давно надо было врачу сказать, что ты в себя пришла.
— Все-таки, я в больнице, — сделала вполне очевидный вывод. — Не знала, что палаты в наших медучреждениях могут выглядеть настолько прилично.
— Не знал, что это можно назвать приличным, — отозвался Олег, обведя взглядом комнату.
— Не надо мне никаких уколов. Не уходи. Посиди со мной еще чуть-чуть. Я знаю, я — не самая лучшая компания, но совсем немножко ты же можешь потерпеть? — о, как меня поперло! Как же остановить этот отвратительно-сентиментальный словесный поток?
— Эй! Что с тобой?! Я не собираюсь никуда уходить. А если ты честно признаешься, что не можешь без меня ни минуты, врача я вызову по телефону, — пообещал Олег, почти невесомо проводя большим пальцем по моему опухшему лицу. Там, где меня касался его палец, боль, волшебным образом, проходила. И зачем мне уколы?