Нико хотелось уйти. Он чувствовал, как рядом с Эндрю какая-то странная непозволительная теплота разливалась по всей коже, проникая глубже и ниже, охватывая его всего, словно кокон. Тепло и приятно. Захотелось спросить у Эндрю о его планах на выходных, чтобы пригласить в бар пропустить по стопке чего-нибудь крепкого, но Нико вовремя прикусил язык. Не друзья они друг другу. А эти внезапно рожденные чувства обусловлены лишь добротой, которую Эндрю проявил в минуту слабости Нико. По крайне мере Лестер хотел верить в это.
— Не беспокойтесь об этом, господин Лестер, — вежливо кивнул Эндрю, провожая Нико до самой двери, чего не делал никогда прежде. Эндрю было весело наблюдать за тем, как Нико сбегает от него, словно пугливая школьница. Напуганный своими чувствами птенчик.
— Я опять делаю что-то не так? — Джанет опустила столовые приборы и посмотрела на Логана. Мужчина не ел, он пристально смотрел на девушку, будто ожидая, когда она выкинет очередной спектакль.
— Как раз наоборот, — покачал он головой и взял в руки пузатый бокал с янтарной жидкостью. — Я тебя изнутри знаю, Джанет. И никогда не поверю, что сейчас ты просто ешь, а не мечтаешь всадить мне нож в шею.
Логан не лгал. Он не верил этому напускному спокойствию. Не могла Джанет просто взять и стать покорной для него. Эта птичка что-то задумала и от осознания того, что он не мог понять, что именно — у Логана скоро извилины по швам расползутся.
— Мечтаю, — спокойно кивнула она головой. — Но для этого мне нужны силы, — пожимает плечами. — Такого зверя прирезать можно лишь тогда, когда он не ожидает этого. Бойся закрывать глаза по ночам, господин Рид.
Она не пугала его. Джанет просто предупреждала. Не родился еще тот человек, который способен был бы напугать чем-то Дракона. Наоборот. Одно его имя пугало всех от мала до велика.
— Ты же прекрасно знаешь, что ночью я либо трахаю тебя, либо чутко сплю, держа одну руку на клинке под подушкой. Я бы не хотел хоронить тебя в закрытом гробу.
Логан вообще не хотел бы хоронить Джанет. Не хотел и не станет. Если Логан и мог чувствовать боль, не физическую, то только если дело касалось этой ведьмы. Мысль о смерти Джанет ему, как тот самый клинок по груди полосует, вонзается меж ребер насквозь, слово в масло. Сколько бы не грозился, но не сможет переступить через себя. Как бы не хотел видеть последний блеск со своим отражением в ее глазах, все равно не станет убийцей для своей Джанет. Сам не убьет и никому другому не позволит. Любого попытавшегося изрежет на мелки куски и раскидает на корм животным. Потому и ненавидел он эту девчонку. Она в его сердце змеей заползла и выходить не желает, греется и отравляет весь организм вплоть до самого мозга.
Но знать об этом обо всем Джанет не положено.
— Хоронить будешь не только меня, но и своего ребенка.
Никогда прежде Джанет не была такой довольной. Как оказалось, играть на всех остальных чувствах, крове гнева, Логана было слаще персикового мороженого в весенний день. Видеть его напряженные желваки и пальцы, что крепко сжимали бокал до трещин, было тем зрелищем, которое вполне себе могло заживить мелкие раны на душе девушки.
— Нико уже подтвердил беременность?
— Нет, но с тем упорством, с которым ты меня насилуешь, это лишь дело времени, — загадочно протянула она не в силах улыбаться, вспоминая о тех самых таблетках, оставленных Нико.
Ложь и провокация. Не родит она ему ребенка, не будет так, как он того хочет.
— Госпожа, — Эндрю поднес Джанет «витамины» и стакан воды. — Господин Лестер просил, чтобы вы не забывали о витаминах.
Девушка демонстративно, под пристальным взглядом Логана, достала одну таблетку и, положив ту на язык, запила двумя глотками воды. Рид одним взглядом сжирал ее до костей, пытался по клеточкам разобрать и сложить воедино вновь. Было во всей этой актерской игре что-то не так, но понять, что именно, Логан не мог.
— Хочу прилечь, — она тут же встала из-за стола. — Эндрю, будь добр, сделай мне свой самый лучший кофе, — от улыбки Джанет даже Эндрю стало не по себе.
— Тебе нельзя пить кофе, — недовольно протянул Логан. — Эндрю, сделай ей какао с зефиром.
Улыбка Джанет грозилась треснуть и рассыпаться на мелкие осколки, что легко воткнутся в ее и без того кровоточащую душу. Помнил. Логан помнил о ее любви к какао в самой большой кружке и обязательно с зефирками сверху. Когда-то он сам лично полуобнаженный стоял на кухне в ее маленькой квартирке и готовил ей ее любимое какао. Джанет, укутавшись в любовь и его рубашку на голое тело, прижималась грудью к его спине и шептала слова о вечном и неизменном. Только вот вечность оказалась короче обычного календарного года. Эти воспоминания делали больно. Настолько, что пришлось кусать губы до крови.