Грунтовая дорога привела меня к высокому деревянному забору, который начинался у самой реки и убегал метров на сто в глубь материка. За забором высилась пышная зелень пальм, так непохожих на окружающую низкорослую флору.
Бабушка покинула меня вскоре после деда, а в одиночку ухаживать за плантацией я уже не мог. Дом был крепок — по крайней мере настолько, насколько может быть крепок деревянный дом столетней давности во Флориде с ее солеными ветрами, грозами и самым разным насекомым сбродом, обитающим в субтропиках. Я всеми силами поддерживал флот в рабочем состоянии, как мог привлекал клиентов, трудился на судоходном поприще. А вот агрономом я оказался никудышным. Да, пальмы мне очень нравились, но я понятия не имел, что и когда нужно с ними делать. Постепенно питомник зарос, деревца захирели, наименее стойкие вымерли.
И все равно это был мой дом. Кроме тех лет, что я провел в колледже и в Майами, у меня не было иного пристанища. Конечно, я сам затянул всю эту волынку и принял случившееся за неминуемое, однако к тому, что ждало меня на подъездной дорожке, я был не готов. Здесь стоял большой указатель с надписью крупными буквами: «Продается».
Глава 6
Хочешь не хочешь, а усадьбу приходилось продавать: я разорен, флот у меня конфисковали. С пустыми руками даже налоги на собственность не потянешь, не говоря уж о том, чтобы ухаживать за плантацией и вести необходимые работы.
На плакате с надписью «Продается» значились координаты — логотип и телефон риелторской фирмы Джо Хардвик, моей старинной приятельницы. Надо сказать, у нее были твердые профессиональные принципы. Собственность стоила больших денег, и Джо получила бы солидные проценты. Когда я сообщил ей о намерении продать землю, она даже не сразу согласилась.
— Слушай, Зак. Зачем тебе посредники? Позвони в парковую службу — с руками оторвут. Глазом моргнуть не успеешь. И не придется никому проценты отстегивать.
— Да я уж звонил, — посетовал я. — Так мне эти вашингтонские умники сказали, что сначала придется получить разрешение конгресса на сделку, а это три-четыре года волынки. Я столько ждать не могу: мне сейчас деньги нужны.
Джо выслала мне по факсу нужные документы, и я их подписал за неделю до того, как меня вытурили из Бейпойнта. До сих пор довольно сносно удавалось гнать от себя всяческие мысли касательно продажи, но едва я прочел это слово и увидел все собственными глазами, как мне сильно взгрустнулось. Ладно, проснись и пой! Флоридский рынок недвижимости бурлит и кишит выгодными предложениями. Каждому хочется разжиться здесь клочком земли. Уже нашлась пара-тройка покупателей, и Джо смотрела на дело весьма оптимистично. «Через месяц, — сказала она, — поставишь подпись, и гуляй, парень!»
Особых дел у меня в Ла-Донне не было. Хотел последний раз здесь побывать, попрощаться с прошлым, настроить компас, прежде чем навсегда отплыву от родных берегов навстречу Барбаре и Багамам.
Раньше с воротами всегда было строго: обязательно висел замок. Сейчас еще издали я с беспокойством заметил, что они открыты нараспашку, а в грязи отпечатались свежие следы шин. Я сильно сомневался, чтобы Дрыщ без моего ведома выехал кататься — за руль он садился только при крайней необходимости. В таком случае интересно, кто решил наведаться ко мне в гости. Неужто эта банда с большой дороги — Козлиная Бородка с Раулем — донесли своим, что я от них так победно смылся? Возможно. Могли бы и прикрыть за собой, к чему такая нарочитость? Хотя с этих станется. Отъявленные тупицы.
Я по кромочке, тихо-тихо, прошел на территорию.
Да уж, кто-то тут здорово потрудился, немало пота пролил. Плантация была в отличном состоянии: поросль вырезана, шланги для полива по всей территории проведены — крутани вентиль, и польется. Деревья ухоженны и здоровы. Кое-где даже виднелись новые посадки.