— Что ж, жрачки не помешало бы, — буркнул Дуэйн. — Одними галетами да фруктовым пуншем пробавляемся. Сыт по горло.
— Мы можем сгонять в магазинчик, закупить мяска, хлеба, сыра на бутерброды. Как тебе такая мыслишка?
— Ага, отлично. И сигарет прихватите.
— Сделаем, — обрадовался Педерсон. — А вы сидите и не высовывайтесь: мне еще Хенсона надо отыскать, чтобы он свою лавчонку открыл. Впрочем, обернемся в два счета.
Дуэйн настороженно на нас посматривал. Чтобы все сработало, он должен закрыть дверь и оставаться в доме. Наконец громила нарушил затянувшуюся паузу:
— А что насчет остального?
— Чего остального? — не понял я.
— Как мы отсюда выберемся? Посудина готова?
Я взглянул на Педерсона: об этом мы совсем позабыли. Придется импровизировать.
— Приготовили мы вам посудину: палуба пятьдесят два фута, стальная обшивка, эксплуатационный резерв — девятьсот миль. Стоит в гавани на швартовых, полностью готова к отплытию и заправлена.
— Твоя, что ли?
Я кивнул.
Дуэйн сказал:
— Траулер, на котором ты за нами на остров притащился?
Я снова кивнул, всеми силами стараясь не смотреть на опоры под домом: Дрыщ с помощником развязали мешки и уже выкладывали их содержимое на цементный слив.
— Ха, как мы вас обвели вокруг пальца! Только бараны сунулись, а нас и след простыл, — осклабился громила. — Можешь распрощаться со своей лодчонкой. Отчалим — и поминай как звали. — Он шагнул в дом. — Нечего лясы точить, тащи жрачку.
Мы, конечно, не стали далеко ходить — так, скрылись с глаз для пущей убедительности. Отъехали немного и устроились ждать в рощице. Невозможно было сказать наверняка, сколько потребуется времени: час или два.
Мальчишка-гид улучил свободную минутку и наведался к нам. Он осыпал меня вопросами, поэтому пришлось поведать ему суть нашего плана, залогом успеха которого был не вполне обыкновенный куст под названием «мертвецкий сон».
— Что еще за мертвецкий сон? — поинтересовался Никсон.
— Да есть в местных краях такое растение, только поискать его надо. Маленький кустик, приземистый, с блестящими листьями и крохотными красными ягодами, — пояснил Педерсон. — В детстве заболеешь, бывало, крупом, так мать все окна в спальне законопатит и давай на сковородке листья жарить — я тут же вырубался. Дрыхнешь без задних ног. Хитрая травка, не простая, мертвый сон навевает.
— Дрыщ как-то его называл по-своему, по-индейски, — сказал я. — Хотя матушка Персиваль сразу смекнула, о чем речь. Мы с ней все здесь облазили, пока полные мешки не насобирали.
— Так вот что они под домом жгут? — смекнул парнишка.
— Ага. Сырая-то зелень не горит, все больше дымом исходит. Так они мешками костерок свой огородили, чтобы весь дым шел к вентилятору. Воздух с улицы прямиком в дом затягивает.
— А костерок у соседей — так, для отвода глаз?
Мы с Педерсоном дружно кивнули. Никсон задумался, а потом сказал:
— Хм… глядишь, и получится.
Особой уверенности он не излучал, как, впрочем, и мы. Да и какая разница? Другого плана у нас не было.
Глава 58
Прошло два часа. Дверь особняка Дауни оставалась закрытой: никто не интересовался, что происходит на улице. В окнах по-прежнему горел свет, и было тихо, если не считать мягкого рокота компрессора, подающего в дом свежий воздух. Когда мусор на соседнем участке догорел, к нам присоединился Никсон Стайлз. Педерсон, поблагодарив паренька, отослал его домой.
Незаметно подошел Дрыщ — он бесшумно пробрался в обход кустарника. Из воспаленных глаз текли слезы.
— Больше листьев нет, — сказал он. — Пора заходить.
Педерсон поинтересовался, где племянник.
— Спит. Дыма надышался, — ответил индеец. — Я его в кусты оттащил.
Инспектор взглянул на меня и сказал:
— И то хорошо: значит, трава действует. Справимся втроем-то?
— А что? Трое на трое, все по-честному, — ответил я.
Педерсон открыл свою дверь, вытащил из футляра английское ружье и протянул индейцу.
— Держи, мне так будет спокойнее.
— Не надо, — ответил Дрыщ, отвернулся и опять исчез в темноте.
Полицейский убрал ружье в футляр и щелкнул замком.
— Жаль, такая силища, и будет без дела валяться.
— Дрыщ знает, что делает.