Нора действительно выглядела нормальной. Она была стабильна, любила своих дочерей. Она обожала их, как и все мы. Самое большее, что я видел, чтобы она выпила, — это пара бокалов красного вина за ужином. Иногда бутылка пива, если мы все были на лодке в летний зной.
Она была хорошей матерью, всегда следила, чтобы девочки чистили зубы и делали домашнюю работу, заплетала им волосы и заставляла съесть хотя бы два кусочка овощей перед тем, как дать что-то сладкое.
Мой мир снова переворачивался с ног на голову, будто я жил внутри песочных часов и не мог понять, в какую сторону течет песок. Кто же здесь злодей?
Кормак? Нора?
Все, что я думал, все, во что верил, оказалось ложью. Я жил в мире дыма и зеркал.
Эти люди, которых я любил, скрыли столько правды. Теперь я не знал, что думать. Им нельзя было доверять. Даже собственные воспоминания казались ненадёжными.
Лайла тихонько вложила свою ладонь в мою.
Один-единственный жест. Все головокружительные мысли разом исчезли. Раздражение отступило.
Я опустил взгляд на ее потрясающие голубые глаза и почувствовал твердую почву под ногами.
Лайла держала меня за руку, а я держал ее. И мы слушали, как Кормак продолжал перерисовывать прошлое в уродливых красках.
— После рождения близняшек я не сводил с неё глаз. Почти никогда не оставлял её одну. Если был на работе, просил друзей иногда заходить под любым предлогом. Постоянно звонил. Она была… великолепна. Счастлива. Мы были счастливы. Всё у нас было хорошо, — Кормак взмахнул рукой. — Да что я тебе рассказываю? Ты ведь всё это сам видел.
— Да, — ответил я. Я был там. Видел это «счастье» собственными глазами.
Пока оно не обратилось в пепел.
— Когда мои родители умерли, я использовал наследство, чтобы купить дом у озера, — продолжил он. — Купил лодку, потому что она хотела научить девочек кататься на водных лыжах. Занялась скрапбукингом, боялась, что мы забудем, какими были девочки, когда были маленькими. Все было хорошо, — Кормак закрыл глаза. — Эта чертова стерва заставила меня поверить, что все было хорошо.
Я вздрогнул. Никогда, ни разу я не слышал, чтобы Кормак называл Нору стервой. Даже если они ссорились, он никогда не позволял себе порочить ее имя.
— Девочки были заняты, — сказал он. — Я был занят. Каждый вечер у нас была какая-то активность: баскетбол, софтбол, плавание. Хэдли хотела заниматься актерским мастерством. Элси решила написать книгу, — глаза Кормака наполнились слезами, он всхлипнул и вытер слезу. — До сих пор больно… произносить их имена.
Вот почему я сам почти никогда их не произносил.
Он на мгновение замер, тяжело дыша, пытаясь справиться с болью. Передо мной сидел отец, потерявший двух прекрасных дочерей. Отец, оплакивающий их утрату.
Не убийца.
Он их не убивал.
Я верил в обратное целых четыре года. Или, может, глубоко внутри, я все это время знал, что он не мог бы убить своих девочек.
Он резко вдохнул, собирая себя по кусочкам.
— Одна подруга Норы ещё со времён школы приехала к нам в Айдахо, — начал Кормак. — Я её не знал. Она была в её жизни ещё до меня. Честно говоря, я не придавал этому значения. Они встретились один раз за ужином, а потом она уехала. Видимо, этого одного ужина ей и хватило.
— Хватило для чего?
— Хватило, чтобы она сорвалась.
Нет. Не может быть. Мы бы заметили.
Кормак встретился со мной взглядом, его печальные глаза будто прожигали дыру в моей душе.
— Думаешь, мы должны были заметить, да? Если бы она пила или употребляла, мы бы увидели признаки?
— Должны были.
— Я должен был! — он ударил себя по груди так сильно, что Лайла вздрогнула. — Должен был увидеть это. А я даже не догадывался. До той ночи. Пока я не пришёл домой и не нашёл её пьяной. Обдолбанной. И одну.
Кормак закрыл лицо руками, словно если бы он физически отгородился от мира, то всё исчезло бы, и ему не пришлось бы говорить об этой ночи.
Лайла крепче сжала мою руку и уставилась на дверь, словно могла увидеть Веру сквозь эти ветки.
Вера была там, той ночью. С Норой, с Хэдли и Элси. И всё, что тогда произошло, наверняка оставило на её душе глубокие шрамы.
Кормак опустил голову, слёзы капали на землю.
— Я поцеловал девочек утром, перед тем как они сели в автобус, но не сказал, что люблю их, — его голос дрогнул. — Надо было сказать, что люблю. Но я спешил, просто поцеловал их в макушки и отправил за дверь. Потом ушёл на работу.
Со мной.
Он тогда работал вместе со мной.
— Это был обычный день, — всхлипнул он. — Тогда уже гроза начиналась, но день был абсолютно нормальным.