— Не будьте такими угрюмыми, — сказал нам Дамиан. — Я сейчас вспомнил, о чем еще думал: что хочу быть счастливым.
Он покачал руку Натэниэла в своей, будто собирался пуститься вприпрыжку.
— Я счастлив. Я просто счастлив, без вины, без страха. Мы отправимся в Ирландию, и все будет в порядке. Теперь, когда человеческая полиция знает о ней и об остальных из нас, разве она не попадает под действие человеческих законов, как это сделал малый народ, который имеет дело с человеческими властями?
— Да, так должно быть, — ответила я.
— Тогда она удерживает людей против их воли, а это незаконно, так ведь?
— Да, — произнесла я, изучая его лицо.
— Значит, полиция поможет нам освободить тех, кого я оставил.
— Теоретически, — сказала я.
Он покачал головой, его волосы все еще были такими влажными, что прилипли к шее и плечам, прежде чем последовать за движением головы:
— А может, будет достаточно просто сказать роанам, что Та-Что-Меня-Создала потеряла контроль над городом и не может остановить вторжение иностранных вампиров.
— Достаточно для чего? — уточнил Натэниэл.
— Лишь страх перед ее силой и покорность своему правителю удерживала морской народ от восстания из рабства.
— Думаешь, если ты скажешь им, что она потеряла силу, все переменится, — поняла я.
В его глазах счастье изменилось на что-то, похожее на ярость. Она вспыхнула на мгновение зеленым пламенем глубоко в его глазах, и вот — он снова улыбался.
— Да-да, они восстанут, если будут думать, что могут победить.
— Похоже, ты уверен, — сказала я.
Он снова качнул руку Натэниэла:
— Я сегодня во многом чувствую себя очень уверенно. Такого не было, когда я сначала проснулся на ночь. Не было, когда вы пришли поговорить со мной, но где-то посреди разговора я просто начал чувствовать себя все лучше и лучше. Думаю, это оттого что я увидел вас, — он понял руку Натэниэла, будто собираясь поцеловать, но остановился с ошеломленной улыбкой. — Совсем не похоже на меня, правда?
— Не-а, — подтвердила я.
— Нет, — согласился Натэниэл.
Какой-то миг он выглядел потерянным, а потом нежно коснулся губами руки другого мужчины. Выпрямившись, он продолжил путь, все еще держась за руки с нами.
— Мне все равно. Я чувствую… надежду, впервые за века. Мы справимся.
— С чем? — переспросила я.
— Остановим вампиров в Дублине и спасем всех, кого я оставил.
Он говорил так уверенно. Натэниэл посмотрел на меня, и я слегка покачала головой. Мы дадим Дамиану этот момент. Кто мы такие, чтобы рушить другому миг неподдельного счастья, надежды и уверенности в победе? Такие минуты слишком редки, чтобы уничтожать их. Обычно такое приходит после хороших антидепрессантов, или выпивки после отличного секса, или первой влюбленности, когда все выглядит достижимым, и, похоже, после вампирских трюков с разумом. Кто ж знал?
23
Дамиан уселся на втором большом кресле возле электрокамина в комнате Жан-Клода. Он все еще улыбался, был счастлив и расслаблен. На нем было только полотенце, и даже его манеры были больше похожи на Натэниэла, или, может, Джейсона, или даже Жан-Клода, если бы он старался сохранять беспечность. Либо это была та часть Дамиана, которую я никогда не видела, либо на него серьезно повлияло то, что Натэниэл с ним сделал.
В первом кресле сидел Жан-Клод. Он спросил:
— Это проблема или желаемый результат, ma petite, mon minou [котенок]?
Мы с Натэниэлом переглянулись. Он слегка пожал плечами. Я ответила:
— И то, и другое.
— Объясни, пожалуйста, — попросил Жан-Клод.
— Дамиан хотел, чтобы мы с Анитой желали его так же, как желаем Мику.
— Не так, как меня? — уточнил он.
Не знаю, что бы ответил Натэниэл, потому что откликнулся Дамиан:
— Я никогда не стал бы тобой, Жан-Клод. Никто не сравнится с тобой.
Жан-Клод едва заметно кивнул, чуть качнув шеей и почти не задействовав плечи. Этот жест у него вышел невероятно грациозным. Я бы на его месте выглядела так, словно у меня шею свело.
— Прелестный комплимент от прелестного мужчины.
Я ждала, что Дамиан неподвижно застынет и отчасти обидится, но он рассмеялся, почти, мать его, захихикал, и сидя поклонился, и черт меня побери, если это не было изящно и очень сексуально. Этому, возможно, способствовал тот факт, что он отпустил полотенце, чтобы взмахнуть рукой вверх и вниз, как если бы он держал шляпу, касаясь груди, поэтому полотенце скользнуло по коленям, заставив бедра обнажиться. Полотенце покрывало верхнюю часть его бедер и критическую область колен, но не более того, когда он откинулся на спинку кресла.
— Ты никогда не принимал от меня комплименты такого характера с такой грацией, Дамиан, — произнес Жан-Клод.
— Мне жаль, Жан-Клод, правда, — улыбнулся тот.
— Тебе комфортно, когда я говорю, что тыпрелестный и даже привлекательный?
— Ты один из самых красивых людей, которых я когда-либо встречал. Почему мне не принять от тебя комплимент? Большинство всю жизнь проводит в ожидании, чтобы кто-то вроде тебя пожелал их.
Жан-Клод прищурился, глубоко вздохнул и выдохнул еще медленнее.
— Я понял вашу проблему, мои милые.
— Я этого не хотел, — стал оправдываться Натэниэл.
— Он как будто пьян, — добавила я.
— Не пьян, ma petite, а свободен от своих обычных сомнений и личных проблем. Благодаря моей силе ты почти также расслабила нашего вервольфа Ричарда.
Я задумалась и кивнула:
— Да, но это столько не длилось и не становилось… сильнее.
— Он становится все более непринужденным с течением времени?
Мы с Натэниэлом кивнули.
— Интересно. Я предложил Ричарду возможность стать непринужденым, и он согласился, но не мог позволить себе полностью погрузиться в это. Он сопротивлялся, потому что слишком многое из того, что ему претит, находится за чертой, которую он не желает пересекать.
— Ричард сделал бы это с тобой, если бы мог сойти со своего пути, — сказал Дамиан и снова рассмеялся.
— Сказано прямо, но я полагаю, что он бы сделал это хотя бы раз, если бы его проблемы не укоренились так глубоко в его душе.
— Кому же не захочется задать жару? — спросил Дамиан.
— Он действительно выглядит одурманеным, — посмотрел на нас Жан-Клод.
— Почему только Дамиан, а не все мы трое? — спросила я.
— Контроль был у Натэниэла. Он играл роль мастера, и потому он не будет… одурманен.
— Ладно, как насчет меня?
— По той же причине, что тебя не одурманивает моя сила.
— И эта причина? — уточнила я.
— Ты мастер в своем праве, как Ричард.
— Значит, мы достаточно сильны, чтобы отразить эффект? — переспросила я.
— И я думаю, что ни один из вас не хочет, чтобы этот эффект был постоянным.
— Ты слишком далеко, — сказал Дамиан, вытянув руки.
— К кому ты обращаешься? — спросил Жан-Клод.
Дамиан моргнул и вроде как задумался глубже, чем предполагал вопрос.
— Без обид, Жан-Клод, но я обращался к Аните или Натэниэлу.
— Кого бы ты предпочел, чтобы держать тебя за руку?
Опять же, это потребовало больше размышлений, чем следовало бы, но, в конце концов, он ответил:
— Я не… Я так не думаю, но я очень хочу дотронуться до кого-нибудь из них.
— Когда мы впервые вошли в комнату после его пробуждения, он был самим собой, — заметила я.
— Пойди, возьми его за руку, ma petite. Посмотрим, что произойдет.
Не очень-то мне и хотелось проводить эксперименты, но я пошла, потому что лицо Дамиана стало терять это свечение счастья. Как будто пока уходила радость, просачивалась печаль. У него определенно должно быть больше двух вариантов. Что же Натэниэл сделал с Дамианом?
Я взяла его протянутую руку. Как только наши пальцы соприкоснулись, сила запела, и чем плотнее мы соединяли руки, тем больше она росла, росла, пока мы не взяли ладони друг друга полностью. Это было похоже на удар тока, за исключением того, что ощущение не было плохим — это было хорошо. От этого мой пульс ускорился, пока мне не пришлось бороться за дыхание, будто я целовала кого-то слишком долго и слишком сильно, и забыла сделать достаточно глубокий вдох.