— Может, я сегодня просто злюсь на себя? Может, вид Дамиана, держащего твою руку, указывает мне снова на ошибки, которые я совершил с Ричардом, пытаясь не навязывать себя ему?
Дамиан поднял руку Натэниэла и сложил наши руки перед собой так, чтобы он мог нежно поцеловать сначала мою руку, а затем Натэниэла:
— Нет, Жан-Клод. Ричард был смел, когда ты встретил его. Он знал, кто он такой и чего хочет от жизни. А я всю свою храбрость потратил на нее еще века назад. Я знал только, что хочу от нее освободиться, но помимо этого я потерял все, что имел, кем хотел быть. У меня не было цели. С Ричардом такого не бывало, насколько я знаю. Натэниэл вернул мне мои ориентиры. Он вернул мне путеводную звезду, которая приведет меня домой, — он снова поцеловал тыльную сторону руки Натэниэла. — Он и есть моя звезда.
— А что для тебя значит Анита, Дамиан? — поинтересовался Жан-Клод.
— Она мой мастер. Она поцелованная волками, возлюбленная орлами.
— Весьма поэтично, — сказал он.
— Мило звучит, — сказала я. — Но подразумевает под собой другое.
Дамиан посмотрел на меня:
— У моего народа это был высочайший комплимент для воина.
— Или оскорбление, в зависимости от того, как использовать.
— Откуда ты знаешь, ma petite?
— Не уверена, что знаю, откуда, но знаю, что права.
— Она права, викинг? — спросил Жан-Клод.
— О великом лидере мы говорили, что орлы должны были кричать в день его рождения, потому что знали, что он даст им много трупов в пищу. Волки должны были выть от радости в день твоего рождения, потому что знали, что ты славно их накормишь.
— Так «поцелованная волками и возлюбленная орлами» — это способ сказать, что Анита — великий лидер и убивает много людей? — уточнил Натэниэл.
— Это великий комплимент, — подтвердил Дамиан.
Я улыбнулась, почти рассмеялась:
— Думаю, я еще работаю над счетом тел.
— Вампиры дали тебе два почетных имени, Анита. Ни один другой охотник на вампиров не получал от нас двух имен.
— Я долго была Истребительницей.
— Но твое другое прозвище среди нас новее, ma petite.
— Да уж, — сказала я.
— Война, — произнес он.
— А Эдуард — Смерть, — напомнил Натэниэл.
— Вы едете в Ирландию с двумя всадниками Апокалипсиса, — заметил Жан-Клод.
— Каазим говорил насчет того, что должно быть множественное число — апокалипсисов, потому что Арлекины остановили многие из них, — заявила я.
— На это мне сказать нечего, но я знаю, что ты разделила с Дамианом больше воспоминаний, потому что ты поняла его комплименты раньше, чем он объяснил их.
— Мы триумвират.
— Да, и наконец-то более чем просто название и метафизика.
— Что будет, если Натэниэл снова нами завладеет? — спросила я.
— Думаю, что теперь, когда Натэниэл знает, что может, он постарается вас не заколдовывать. Не так ли, mon minou?
— Я и в этот раз не хотел.
— Вот оно, — сказал Дамиан. — Вот что ты со мной сделал. Ты меня заколдовал, — и он не смотрел ни на меня, ни на Жан-Клода, когда говорил это.
24
Мы с Натэниэлом были в своей комнате и собирали вещи, когда Бобби Ли постучал в дверь и попросил разрешения войти. Он встал посреди комнаты, и выглядел смущенным, что ли, других слов не подберу. Это было на него не похоже.
Я повернулась и посмотрела на него:
— Что случилось?
Натэниэл обернулся с аккуратно сложенной одеждой в руках. Я услышала, как он понюхал воздух, и я готова была поспорить, что от Бобби Ли пахнет тревогой. У беспокойства есть запах, по крайней мере, так мне говорили мои друзья верживотные.
— Я не могу ехать с вами в Ирландию.
— Очень жаль. Эдуард на тебе особенно настаивал, — сказала я.
— Никто из веркрыс не сможет отправиться с тобой.
— Прости? Повтори-ка, а то я, кажется, неправильно тебя расслышала.
Бобби Ли вздохнул:
— Рафаэль говорит, что вы договорились, что если тест на крысиную ликантропию окажется положительным, он будет твоей звериной половиной.
— Ну да. И что?
— На прошлой неделе тест оказался положительным. У вас с ним не было времени оформить это официально.
— Мы будем об этом беспокоиться после моего возвращения из Ирландии.
Бобби Ли покачал головой. Он снял очки в металлической оправе и потер переносицу, будто устал. Его глаза без очков выражали усталость еще больше.
— В чрезвычайной ситуации ты привяжешь любого, кто окажется поблизости, Анита. Больше животных зова ты привязала к себе по случайности, чем целенаправленно, правильно?
— Вроде бы.
Он снова надел очки и посмотрел на Натэниэла:
— Может, поможешь мне тут?
Натэниэл покачал головой:
— Я еду с Анитой в Ирландию. Ты только что сказал нам, что некоторые из лучших наших людей не смогут отправиться с нами. Поскольку ты потенциально подвергаешь опасности нас обоих, то с чего мне тебе помогать?
— Для этой работы есть много хороших людей, не являющихся крысами, — возразил Бобби Ли.
— Например? — спросила я.
— К примеру, Никки.
— Никки так или иначе с нами едет. Назови кого-нибудь еще.
— Постой, — прервал нас Натэниэл. — А почему веркрысы не могут ехать?
— Мы все согласны с тем, что Анита привязала больше зверей к себе совершенно случайно, чем по собственному решению? — спросил он.
Мы с Натэниэлом переглянулись.
— Конечно, я это признаю.
— Хорошо, тогда Рафаэль сказал, что мы не можем поехать с тобой, просто потому что ты можешь случайно привязать одного из нас. Он наш царь и либо он будет с твоей крысой, либо никто.
— Я месяцами ношу ликантропию гиены и никого из гиен не сделала случайно своей зверушкой. Я даже беру с собой Сократа, и Нарциссу по фигу.
— Ты уже достаточно ясно дала понять Нарциссу, что ему не стать половиной твоей гиены. Ты могла бы придумать что-то и похуже Сократа.
— Я ему передам.
— Анита, прошу тебя, это приказ моего царя. Я не могу ему не подчиниться, — он стиснул челюсти с такой силой, что удивительно, как не раскрошил себе зубы.
— Ладно. Так кто, кроме Никки, заслуживает твоего доверия?
— Каазим и Джейк едут, — начал он.
— Хорошее начало, — заметила я.
— Тебе нужны охранники, которые могут подойти для еды, а никто из нас не подходит поскольку Рафаэль отдал строгий приказ, что ты не будешь кормиться ни на одной крысе, кроме него.
— Я в курсе, и именно поэтому едут Фортуна и Эхо, как и Магда и ее мастер, Джакомо.
— И ты берешь с собой Дамиана и Натэниэла, — сказал он.
— Да, но мы едем не просто как пища, — уточнил Натэниэл.
Бобби Ли выглядел удивленным, но быстро себя на этом поймал и вернулся к обычному нейтральному выражению лица, но ущерб уже был причинен.
— Я знаю, что ты один из женихов Аниты.
Энергия Натэниэла пронеслась по моей коже теплым ветром. Бобби Ли, должно быть, тоже почувствовал ее, потому что начал снова:
— Я знаю, что ты один из женихов Аниты, и это делает тебя больше, чем просто пищей.
Ветер стал горячее, как будто весенний вдруг сменился летним, и Натэниэл сказал:
— Я леопард зова Аниты и часть ее триумвирата силы.
— Я это знаю, — ответил Бобби Ли.
— Правда? — спросил Натэниэл, и его сила не просто пролилась на меня и зашептала моему внутреннему леопарду, она выплеснулась в комнату так, как никогда раньше; это было ближе к тому, как работала энергия Ричарда, когда он был расстроен.
Руки Бобби Ли сжались. Я видела напряжение в его плечах и руках, пока он пытался расслабиться.
Сила Натэниэла кружила по комнате, глубокая, жаркая и нацеленная не на меня, а на веркрысу. Он не нападал, но давал понять, что нужно остерегаться. Это было метафизическое позерство, и обычно Натэниэл не вел себя так ни с кем, и уж тем более не с Бобби Ли.