Ещё долго под сводами церкви, затихая, гудел многоголосый, полный ненависти вой и, треща, горели и рушились резные перекрытия. Вскоре всё стихло, и свет в окнах померк. Усталый человек, покрытый пеплом и шматками вырванных демонских потрохов, шатаясь, вышел из ворот оскверненного храма. Он тяжело сел на ступеньки, положив на колени окровавленные руки…
С тех пор минуло много лет. След этих событий давно угас, имена героев подзабылись, а сама история стала одной из тех легенд, в которые принято верить скорее как в предание, чем как в быль, но которые, тем не менее, живут вечно.
***
По широкой лесной дороге, заросшей пышным лимонником и мятой, ехали двое.
Первый всадник прятался под тёмным фиолетовым плащом, украшенным черно-золотой тесьмой. Широкий, чуть выгоревший капюшон с короткими завязками был накинут на голову, и из-под его тени проступало худое, бледное лицо незнакомца с длинным, тонким носом и крупными, чуть заостренными в уголках губами.
За спиной у него висел рогатый посох со слабо светящимся молочно-белым камнем. Через левое плечо была перекинута туго набитая кожаная торба. Около седла, в притороченных к упряжи плетеных ножнах, болтался короткий пехотный меч, уже порядком иззубренный и источенный.
Высунув из-под одежды тонкую, бледную руку, неизвестный лениво правил конём, зажав в кулаке истертые вожжи. Он сидел верхом чуть сутулясь, и, казалось, дремал. Лишь временами он приподнимал голову, и тогда взгляд его, настороженный и внимательный, влажно поблескивал из-под вылинявшего фиолетового бархата.
Его огромный чёрный тяжеловоз, шёл медленной, шумной поступью, дыша глубоко и размеренно. Клёпанная сбруя позванивала в такт шагу, и ей в ответ тяжело и гулко отзывались латные пластины, покрывавшие бока и грудь коня.
Следом за ним, верхом на сером осле, накрытом оранжевой попоной, ехал второй всадник. На вид ему было лет семнадцать. Пышные светлые волосы, завивавшиеся на висках в крупные, золотистые локоны, обрамляли его круглое лицо с волевым, чуть выдающимся подбородком, розовыми щеками и сияющими голубыми глазами. Одет он был небогато, но броско: на голое тело была накинута коричневая куртка, подбитая белым кроличьим мехом. Под курткой болтался пояс из медных блях, поддерживавший широкие зеленые штаны.
Раздвигая нависшие над дорогой сырые ветви, путники медленно продвигались сквозь полутемную чащу, пахнущую дождём и свежей, влажной травой. Внезапно человек в фиолетовом плаще остановил коня и приподнялся в стременах, вглядываясь в заросли на обочине.
— Видишь? — повернувшись, спросил всадник в фиолетовом. Его спутник отрицательно покачал головой. Вздохнув, человек в плаще спрыгнул с коня и, сойдя с тропинки, полез в кусты можжевельника.
Раздвинув заросли, незнакомец опустился на колени и начал шарить в траве. Вскоре меж колышущихся стеблей сверкнула яркая зелёная искра. Путник накрыл её ладонью, пробормотал что-то, расстроено качая головой, и тяжело поднялся.
В его правой руке, сжатой в кулак, играло изумрудное сияние.
— Тебе надо учиться внимательности. Это первейшая добродетель, — сказал всадник, возвращаясь на тропинку. Его спутник только кивнул в ответ, не сводя завороженного взгляда с дрожащего в кулаке свечения.
— Что ты там на... — он запнулся, — вы нашли?
Легким, стремительным прыжком человек в фиолетовом вскочил в седло и тронул вожжи. Вороной встряхнул пышной, блестящей гривой и медленно побрел по тропинке. Не оборачиваясь, всадник кинул находку через плечо, и едущий за ним спутник, приподнявшись в седле, ловко поймал её. Раскрыв сжатые ладони, он увидел камешек изумительной красоты — чуть неровный, но точно огранённый природой зелёный самоцвет, прозрачный, как стекло, в котором роились маленькие огоньки.
— Это...
— Это, — насмешливо подтвердил фиолетовый, — теперь сам смотри по сторонам. Маги ценят такие вещи.
— Ещё бы знать, что это такое, — задумчиво пробормотал юноша, — а! это… это камень, как у вас в посохе. Только у вас белый.
— Всё так.
— И… через него магия идёт? Все эти стихийные силы? А вот если…
— Всему своё время, — обрубил всадник.
Парень на осле тихо, но сердито вздохнул.
— Вельбер, вы ж сами сказали: маги это ценят. А раз уж я маг, ну… будущий, так мне, стало быть, важно это знать.