Вельбер узнал его сразу. Незнакомец остановился невдалеке и медленно слез с коня. Плотнее надвинув на лицо широкую, выгоревшую шляпу, он подошел к магу и подал ему бледную, узкую ладонь.
— Здравствуй, Вельбер.
— Здравствуй, — маг пожал протянутую руку, — я, правда, не знаю твоего имени, но чувство такое, будто мы знакомы очень давно… Знаешь, ты всегда появляешься неожиданно, сваливаешься, как снег на голову.
Незнакомец улыбнулся из-под шляпы.
— Я и есть снег. Ты ведь не спрашиваешь имени у снега?
— Да, да. Ты всегда говоришь что-то такое… — чародей сделал неловкую попытку заглянуть под шляпу, но гонец молниеносно отступил на шаг назад и снова улыбнулся, — ты принёс мне письмо?
— Напротив. Это у тебя, кажется, есть письмо для меня… Но не думаю, что стоит его отправлять. Теперь это уже бессмысленно.
Вельбер вспомнил о своём письме к Вилленхофу.
— Бессмысленно? Почему?
— Идём за мной, — неизвестный проигнорировал вопрос. Отвернувшись, он шагнул в чащу леса, — запомни место, Вельбер. Хорошо запомни. Запечатлей в памяти. Очень скоро тебе это понадобится.
— Зачем?
— Просто запомни, — незнакомец качнул головой, — пойдём.
Гонец долго вёл мага через облетевший, мрачный лес. Ступая по шуршащим листьям, они шли через помертвевшие поляны, переступали маленькие овраги и быстро бегущие неглубокие ручьи. Возле одного из таких ручьев незнакомец ненадолго остановился. Взглянув в воду, он покачал головой и ускорил шаг.
— Это очень грустно, Вельбер — сказал он, покачав головой, — будь сильным.
— Что именно грустно? Я не понимаю тебя.
— Скоро ты всё поймешь, — не поворачиваясь, ответил гонец, — мы почти на месте.
Прорвавшись сквозь цепкие кусты боярышника с маленькими потемневшими ягодами, они оказались на небольшой круглой поляне. Вельбер с удивлением заметил, что трава здесь не была тронута ни тлением, ни морозами. Зелёный дерн, блестящий редкими бусинками подтаявшего инея, пушистым ковром покрывал поляну. Красные пятнышки ягод мерцали средь травы, и кое-где, чуть увядшие от холодов, белели маленькие, еле заметные цветы.
— Поразительно… Ты видишь? — Вельбер опустился на траву и с наслаждением провел по ней рукой, — природа здесь ещё живая. Последний раз я видел такие поляны разве что в Мистрадине.
— Запомни место, — незнакомец в задумчивости бродил по траве, — здесь всё иначе. Это особая земля. Внутри неё, здесь… — он не договорил, встал на одно колено и положил руку на влажную почву, — будь сильным, Вельбер. Будь сильнее других, потому, что от тебя зависит слишком многое… Завтра… Завтра случится…
— Что случится? — чародей замотал головой, озираясь по сторонам.
Человека в шляпе нигде не было. Он как будто бы растаял в воздухе, растворился утренним туманом. Не было и поляны — вместо неё кругом чернела влажная, пропитанная дождем земля. Ветер хлопал сырым пологом тента. Вдали тлел оранжевый, огнистый закат, и у потемневшего горизонта бродили недобрые багровые огоньки.
«Сон. Чертов сон…» — Вельбер откинулся на плаще: «уже вечер, а как будто бы и не спал вовсе… Усталость. Это все усталость и напряжение. Лаура, наверное, права — я слишком нервный стал. Слишком много беспокоюсь и остановиться не могу. Скорее бы это всё закончилось. И эта война. И этот дождь… Скорее бы закончился дождь,» — маг снова закрыл глаза — «завтра, завтра случится…» — сказал он себе перед тем, как провалиться в беспамятство. Тяжёлое и тихое. Такое же чёрное, как предыдущее, но на этот раз без снов.
Глава 14
***
Кровавые лучи солнца медленно ползли, взбирались по крепостным стенам Вермена, словно стараясь до краев, как чашу, наполнить город своим плещущим багровым сиянием.
Полосы света ещё только двигались по улицам, а замок на холме, ярко освещенный восходящим солнцем, пылал, как огромный, рвущийся к небесам костер.
Выгибаясь под ветром, на стенах трепетали длинные хвосты флагов. Над башнями и воротами замка реяли десятки багровых знамен, и среди них, почти невидимый на фоне красно-серого неба, полоскался одинокий штандарт Белиньи.
Войско было собрано и готовилось к походу.
Сверкая сталью, толкая друг друга, теснясь, солдаты запрудили внутренний корт замка, залили дворы хозяйственных построек и широкие крепостные стены. Повсюду, насколько хватало глаз, блестели круглые шлемы и начищенные кольчуги, отражая лучи солнца, пылали лезвия топоров и жала копий. Кое-где мелькали коричневые кожанки лучников и кроваво-красные плащи кавалеристов. Над многотысячной толпой плыл лязг доспехов, бряцанье оружия, шум и хриплый говор сотен голосов; всё это смешивалось в непрерывный тяжелый гул, бескрайняя толпа плескалась и гудела, и солнечный свет метался по ней тысячами багровых бликов.