Барвис развел руками.
— Я нашёл это место совершенно случайно… Знаешь, Арти, на этом самом месте прежде находился огромный овраг. Я просто спускался по склону и провалился прямиком в подземный ход! — лицо старого волшебника вдруг просветлело, и он засмеялся, как мальчишка, — какой там город! Одни дикие леса кругом и пара домиков на южном склоне… Кто бы мог подумать, что он так разрастется за несколько лет…
Ещё долго они бродили меж полок с разложенными на них оружием и доспехами.
— Некогда и я относился к этим историям как к красивым легендам о древних чудесах, — старик осёкся, и его лицо вдруг потемнело, — и к легендам о сердцах стихий я отнёсся точно так же. А ведь это, — и он обвёл рукой арсенал, — было самым явным знаком…
Он подошёл к изящному шлему, покрытому тончайшей позолотой и бережно протёр его пальцами, снимая слой пыль.
— Завтра ты приведешь людей, и мы разроем её.
Отзвуки еле заметного сожаления мелькнули в его голосе. Казалось, он грустил о том, что очень скоро лишится сокровенной тайны, прежде принадлежавшей только ему одному.
Сняв свечу с подставки, Барвис заспешил к выходу. Уже дойдя до двери, он обернулся и, глядя в глаза своему спутнику, спросил.
— Арти, ты ведь не в обиде на меня?
Молодой маг вздрогнул от этого неожиданного вопроса.
— Нет, Барвис… Я ведь понимаю…
— Ты не понимаешь… — мягко возразил старик. Подойдя к Арти, он взглянул на него снизу вверх. Его взгляд был печален.
— Я знаю, что излишне строг и критичен, — сказал он после краткого молчания, — это лишь потому, что я чувствую в тебе очень многое. Ты похож на своего учителя, Арти. Иногда мне кажется, что я вижу его, когда смотрю на тебя… И, всё же, ты другой. Не такой, как он… — Барвис сделал паузу, словно бы собираясь с мыслями, — думаешь, я не жалею о том, что не поверил ему, не поверил его предостережениям, его словам, когда это было нужно? Я потерял столько людей, потому, что был безрассудно глуп и самонадеян... Я ведь убил их, Арти. Своей гордыней, своей самоуверенностью и своими приказами… Тогда я не смог ему довериться, и потому я хочу довериться тебе. Я не стану повторять своих ошибок…
Старик тяжело оперся на полку. Лицо его было бледно. Под глазом дрожала напряженная синеватая жилка.
Золотистый отсвет играл на тонких, блестящих кольчугах, на лезвиях топоров и мечей, на жалах стрел, грудами лежащих вокруг. Барвис закрыл лицо руками и шумно, тяжело втянул воздух сквозь сжатые зубы.
— Я хотел бы загладить свою вину перед ним, — с трудом произнес он, не отнимая ладоней от лица, — жаль, что это невозможно. Знаешь, — добавил он тихо, — я никогда не верил в россказни о вечной жизни. Думал, смерть есть смерть, и за ней все заканчивается. А теперь… Мне очень нужно хоть на что-то опереться. Одинокий старик, который вот-вот сам шагнет в могилу… Я часто думаю, что же там, за чертой, — он поднял раскрасневшееся лицо, — что там, Арти?
Молодой маг стиснул зубы. Подойдя к Барвису, он по-доброму, по-отечески обнял его.
Ему припомнился недавний разговор с Мистрой. «Быть может, нет никакого «там», Калеб? Может, мы просто умираем, и всё заканчивается? »
«Нет никакого «там» — повторил он про себя.
Перед глазами стоял Мистра, тихий и мрачный, с пустой пивной кружкой в руках.
«Мне легче верить, что после смерти что-то есть. Тогда не так страшно».
— Барвис, — тихо сказал Арти, склонившись над стариком, — Вельбер давно простил тебя.
Глава 18
***
Был ранний час, и восточные земли Белой Империи ещё купались в остатках утреннего снегопада. Небо было иссиня-серым. Растянутые ветром тучи, распадаясь на длинные, тёмные клочья, медленно таяли в бездонной черноте, и над опустевшими равнинами графства Вилленхоф, над голыми лесами и обледенелыми полями, усиливаясь и повторяясь, подхваченный множеством голосов, несся голодный волчий вой.
Ломая хрупкий серый лёд, плеща ледяной, стынущей на морозе водой, войска Белиньи спешно переходили лениво текущую Бевельфлоу.
Три элитных отряда уже выстроились на чуть поодаль, охраняя переправу от возможного нападения. Повсюду, по всему склону, усеянному чахлыми кустами, по берегу и обрыву с теснящимися чёрными лиственницами, плескались багровые знамена и среди них, подхваченный ветром, хлопая, бился штандарт Белиньи.
Окруженный толпой телохранителей, герцог тронул коня и осторожно въехал в ледяную воду.