Чен размышляет какое-то время, потом поворачивается к помощнику:
- Сомневаюсь, что у нас есть достаточно времени на все. Агентство наверняка уже отправило команду зачистки, - она буквально выплевывает эти слова, пышет ненавистью. – Если о «Багровом горизонте» станет известно Совету, все мои заслуги не будут стоить ни черта. Мне нужны гарантии, что этого не случится.
- Но Третья фаза запустит процесс уничтожения…
- Мы не можем знать это наверняка.
- Моделирование во всех случаях показало именно этот результат, - Сэм не сдается. – Если реальность станет слишком хрупкой…
- Ха Сонбин.
Я задыхаюсь от наплыва ощущений, которые так сложно разобрать на составляющие. Все смешано, и меня тошнит в буквальном смысле от мешанины цветов, запахов, ощущений.
- Приятное пробуждение, - хмыкает Чен, глядя, как я корчусь и отчаянно пытаюсь выкашлять все, чем Глубина травит меня. – Смотри не загнись. Ты мне еще нужна, к сожалению.
- Скажи Анне Чен, что мы хотим говорить с ней.
Мне не сразу удается отдышаться, чтобы сказать это. Сэм все же приносит мне стакан воды, и я жадно пью, стуча зубами по краю стакана. Чен смотрит брезгливо.
- Они… они хотят говорить, - выдыхаю я с трудом, возвращая стакан Сэму.
Чен моментально меняется в лице, от нее исходит предвкушение и восторг, с которым истинно верующие встают на молитву.
- Сэм, помоги ей, - приказывает она и быстро выходит из зала. Сэм не слишком охотно подчиняется, подставляет мне плечо, и мы идем к выходу.
Любая мысль о Кураторах окутывает меня всепоглощающим страхом. Беда в том, что других мыслей мне не оставили. Все, о чем я могу думать – это все, о чем мне разрешено думать.
Но где-то на краю перевернутого сознания тлеет огонек, к которому я неосознанно тянусь в поисках света и тепла. Это мой маяк в океане тьмы. Что-то, что принадлежит только мне, и я буду цепляться за него, сколько смогу.
- Ха Сонбин. Тебе ничего не принадлежит, не забывай. Ты – собственность Кураторов, и живешь только пока нужна нам.
Я Ха Сонбин. Я человек. Принадлежу только себе.
- Ошибаешься.
Только себе.
От осознания собственной беспомощности хочется плакать, но даже это мне не разрешено. Я – всего лишь проводник между хозяевами Аномалии и Чен, безумной ученой, решившей уничтожить привычный мир в угоду собственным амбициям. И от меня требуется только установить между ними контакт.
Седьмой Куратор наконец показывается Чен, ослепляя ее своим величием, и она чуть на колени не опускается, когда он выходит из портала. Я смотрю в пол, не желая видеть Седьмого; впрочем, ему наплевать на меня.
- Анна Чен, - говорит он негромко, вгоняя Чен в состояние экстаза. – Мы высоко ценим то, что ты делаешь, и готовы помочь тебе. Твои заслуги не будут забыты ни в одном из миров, и твое имя будет в списке тех, кто ценой многих жертв объединил наши миры.
Чен светится улыбкой, внимательно слушает. А меня снова тошнит, и я кусаю губы.
- Мы готовы выслушать твою просьбу, - милостиво сообщает Седьмой. Чен тут же отзывается:
- Если Агентство примет решение уничтожить Скартум, я хочу продолжить работу в другом Центре. Я слишком долго к этому шла.
- Разумно, - выносит вердикт Седьмой, складывает длинные пальцы вместе. Я отползаю как можно дальше от него, в угол, где пытаюсь стать невидимой. Тянусь отчаянно к мерцающему свету… который, возможно, является только моей пустой мечтой.
- Мы удовлетворим твою просьбу, - говорит Куратор негромко, делает паузу. – Ты собираешься запустить Третью фазу?
- Это довольно рискованно, - признает Чен неохотно, - но для завершения эксперимента требуется…
- «Багровый горизонт», - задумчиво перебивает Куратор. Чен замолкает. – Эксперимент, благодаря которому мы здесь. – В его голосе нет никаких эмоций; Седьмой словно закутан в сплошное полотно равнодушия, под которым я чувствую нечто, способное смести на своем пути все. – Третья фаза так или иначе будет концом. После нее наступит новый мир.
Чен лучится восторгом и предвкушением:
- Так мне разрешено запустить ее?
Куратор какое-то время молчит, потом неожиданно насмешливо отвечает:
- Нет. Еще немного терпения, Анна Чен. Запусти ее, когда прибудет команда зачистки.
Чен издает смешок и согласно кивает.
Я больше не могу выносить сгущающейся атмосферы безумия. Поэтому отползаю к двери и чуть ли не вываливаюсь в коридор. Я знаю, что Седьмой видит меня, и знаю, что сейчас ему плевать на меня, и это понимание отдается глухой болью: я настолько пропитана его волей, что больно оставаться без нее.