Я держал огненный барьер сколько мог — лишь бы отступающие успели пройти через портал. Должно быть, и во дворе академии их ждала битва. Но с ней я им уже не мог помочь. В глазах темнело, и я едва разглядел два силуэта за своей спиной.
— Уходите.
— Мы тебя не бросим! — возмутилась Гринда, и Йорф отчаянно закивал.
Я развернул поток огня в их сторону.
— Ты чего творишь, придурок?!
Я молча жал их к порталу, пока Гринда, грязно выругавшись, не схватила Йорфа за локоть и не исчезла в искристом поле. Затем сам погрузил руку в магическую субстанцию и сжал пальцы, заставив её полыхнуть на прощание белой вспышкой и свернуться в одну точку.
— Неплохая попытка, багровый, — насмешливо произнёс ледяной голос, вырывая меня из обхватившего уже было забытья. — Но, видно, ты всё же недостаточно избранный.
Глава 77. Семь
С потолка сочилась вода. Стекала по покрытому слизью каменистому своду и срывалась каплями вниз — всегда в одно и то же место, с равным интервалом. Кап. Кап. Кап.
— Я не справился.
Миллионы капель, ударяясь о грубую поверхность камня, выточили в нём углубление. Теперь там стояла вода, расходясь кругами от каждого нового удара. Но я этого не видел — в катакомбах царила абсолютная темнота, а очки свои я посеял в момент падения в пропасть.
— Ты многое сделал.
Матушку посадили в камеру напротив, хотя вокруг были десятки пустых. Словно специально, чтобы дать нам поговорить. Чтобы заставить нас говорить друг с другом.
— Я повёл за собой кучу народа, и половина из них погибла. Я повёл их на смерть, хотя обещал свободу.
Пальцы бессильно сжались в кулаки. Полюбуйтесь: избранный. Чудом найденный штихлис истратил, необъяснимо следующих по пятам шикшней отобрали. Магия в крови — огненной, драконьей — надёжно скована близостью медных решёток. Что особенного осталось? Ни-че-го.
Матушка тихо рассмеялась.
— О, поверь мне, не ты их повёл. Они пошли сами. Ты был для них диковинкой, символом перемен. Но никто и не думал всерьёз воспринимать тебя как лидера. Даже в тот момент, когда ты красовался верхом на драконе перед императрицей, с ножом у горла её внучки.
Я порадовался, что темно: лицо залила краска при одном воспоминании о том дебильном подвиге.
— Скажите, матушка, — прошептал я, откидываясь затылком к холодной стене, — как её убить?
— Если бы я знала, — усмехнулась она. — Сама пыталась раз пять или шесть.
— Но если не вышло у вас, почему вы поручили это дело мне?
— Надеялась… Не знаю, на что надеялась.
— Вы верите в то пророчество?
— Я верю в возможности.
— Возможности, значит, — усмехнулся я. — Значит, в успехе сомневались. А вдруг прокатит, да? Но может, тогда есть и запасной план… другая возможность?
Её молчание подтвердило мою догадку.
— Есть ещё один призванный, матушка? Кто?
— Не один. Шестеро.
— Шес… Что?!
— Я настаивала на троих, но Крисну было не остановить. Она к тому времени уже совсем повредилась умом, бедняга. Помешалась на числе семь. Думаю, это было её способом самоубийства.
Раздался звук проворачиваемого в замочной скважине ключа, и очередной вопрос мне пришлось проглотить.
Щурясь от непривычного света, я наблюдал, как стражницы заводят в темницу двух пленников. Лица разглядеть не удавалось, лишь силуэты — мужчина и женщина. Мужской силуэт, однако, казался очень знакомым…
— За что тебя, Гохард? — насмешливо поинтересовалась матушка из-за своей решётки, когда его проводили мимо.
Смотрящий (надо полагать, уже бывший) дёрнулся и развернулся, за что тут же огрёб от стражницы болезненного тычка под рёбра.
— Шевелись давай, — рявкнула та и запихнула пленника в камеру, смежную с моей. Затем вернулась за следующей арестованной.
И тут уже я вздрогнул. Растрёпанные рыжие волосы при неверном свете фонарей почему-то казались кроваво-красными. Гордо задрав нос, Ангра прошествовала мимо, словно не замечая моего присутствия, и, как назло, получила камеру напротив Гохарда, прямо рядом с матушкиной.
— Ну, — почти весело произнесла Ильдаста, когда стражницы удалились, заперев за собой дверь и снова оставив нас в полной темноте, — рассказывайте!
Вполне ожидаемо, ответом ей стала тишина.
— Госпожа Ангра, — прервал я молчание. — Я… прошу вашего прощения за то, что сделал, — мои слова повисли в воздухе. Какое-то время я ещё надеялся на ответ, потом рассердился: — Не притворяйтесь, будто вас здесь нет!