- Я рад видеть столь достойное истинных сынов и дочерей Антартеса рвение, - смирившись наконец с происходящим в Гелеме беззаконием, я благосклонно посмотрел на Тристана, ожидая найти в его лице поддержку, - теперь, когда все маски отброшены, скажу вам честно о цели нашей миссии.
- А я в свою очередь смогу оказать этой миссии всестороннюю поддержку, - расплылся в улыбке Тристан.
- Мы отправляемся в лес Короля Эльфов для уничтожения божества, именуемого также Килмаром, того, под чьими знамёнами сепаратисты Ауреваля вознамерились поднять восстание против империи.
Лицо Тристана на мгновение вспыхнуло праведным гневом, но рыцарь вскоре смог взять себя в руки. В этом человеке удивительно мирно могли сосуществовать фанатизм и благоразумие, и я даже на некоторое время проникся симпатией к выдержанности Гильдергедорана. За неимением лучших союзников, оставалось только довериться единственному из имеющихся, и я сделал свой выбор, скрепя сердце.
- Я могу отправить с вами три десятка рыцарей и полторы сотни воинов, - тут же ответствовал Тристан.
- Ваши воины еще понадобятся здесь, для защиты стен Гелема, когда турмы Корнелия придут мстить за погубленных собратьев по вере. От вас мне лишь требуется небольшая посильная помощь: теплая одежда, еда и услуги кузнеца, большего и не нужно.
- В таком случае, вы получите всё, что необходимо, - кивнул Тристан, - я прошу только об одном: помогите по справедливости судить еретиков и некоторое время побыть законным представителем Ордена. Тем более, дождь в ближайшее время может затруднить путешествие, и лучше будет его переждать. Сложно путешествовать по осенней грязи, особенно в компании больного соратника.
- Разве еще остались те, кого можно судить?
- Будут. Вечером, когда люди отловят всех, кто отверг истинную веру, мы приступим к последнему этапу очищения. А сейчас вы увидите то, что сотворила скверна этого... Килмара с его приспешниками.
И я увидел подтверждение словам Тристана: на площади, куда мы въехали, люди в черных одеждах сколачивали огромные клетки, рядом с которыми сидели или лежали избитые и едва живые люди, не отмеченные божественным знаком. И было их так много, что не сосчитать: вся площадь и ближайшие улицы бурлили подобно похлебке в котелке, все кричали и вопили кто в религиозном экстазе, кто от боли и отчаяния. За считанные часы городок скинул с себя оковы оцепенения и разгорелся фанатичной верой, которая, как известно, до добра не доводит. В Ночь Очищения было убито более десяти тысяч человек, точно так же выдернутых из своих домов и подвергшихся ужасной казни только лишь за свои религиозные убеждения. Для империи этот акт убийства позволил пережить очередную войну с ахвиллейцами и удержать в своём составе южные провинции, укрепив власть Ордена и Инквизиции в частности. Я чувствовал не только острую тоску и разочарование, но и необходимость всех этих зверств: когда придут легионы, Гелем не сгорит в пламени войны, как многие другие города и деревни фемы, и куда больше жизней будет спасено, нежели погублено сегодня. Но среди простых людей, не принявших догмы Антартеса, выделялись те, кто находился в привезенных на повозках клетках. Я невольно вздрогнул при виде этих созданий, виденных мною в первую мою ночь в Ауревале. Обезображенные лица, разбитые о толстые железные прутья клеток, ярость и бешенство, капающая из разверзшихся ртов кровь и слюна. Вне всякого сомнения, это те самые одержимые, которых пришлось убить на лесном хуторе черных золотоискателей.
- Я помогу вам, - кивнул я, ненадолго задержав взгляд на клетках - позвольте мне только переговорить с комитом, когда ваши люди схватят его. Быть может, у него имеется некоторая информация и указания касательно нашей миссии от стратега или его приближенных.
- Конечно. Можете допросить хоть их всех. А сейчас - окажите нам честь, командор, и первым поднесите факел к кострам этих заблудших душ.
Клетки быстро сгрузили на землю и со всех сторон обложили дровами и хворостом, щедро облив земляным маслом со всех сторон. Одержимые метались внутри, пытаясь выбраться, будто чувствуя приближающуюся смерть, но железо держало крепко. Всё происходило будто бы во сне, и я едва мог осознавать происходящее, вернувшись мысленно к событиям той первой ночи и первому своему видению Пугала, появившемуся из бесконечной бездны небытия. Сэр Валентайн со смесью омерзения и гнева наблюдал за одержимыми, попытавшись даже схватиться за отсутствующую рукоять меча. Его рыцари разделяли мнение предводителя, и во взглядах их не было ничего, кроме враждебности по отношению ко всем вокруг, на ком не оказалось знака Антартеса. Кто-то подал мне факел, и я неловко принял его, нетвердой походкой приблизившись к первой из клеток.