- Идите, - тихо, но четко отчеканил мой учитель.
И тут же крики стихли, как по мановению руки. Лица инквизиторов вновь изобразили скучающую серьезность и повернулись в сторону Августина.
- Я сказал, вы свободны. Целый час вашей болтовни не привел ни к чему стоящему, впрочем, как и всегда. Выметайтесь отсюда, пока я не разозлился.
Первым за дверь выскочил приор, блестя лысиной и пыхтя как боров, за ним чинно вышли остальные, напоследок смерив меня презрительными взглядами. Естественно, ведь я единственный, кого выносил старик Августин и с кем советовался чаще всего.
- Что ты хотел добиться этим сборищем? Думаешь, предатель - один из присутствующих здесь? - спросил я, когда мы остались одни.
Августин сидел темнее грозовой тучи, однако в дубовых складках его лица я всё-таки разглядел тень улыбки, едва сдерживаемой стариком.
- Не думаю, но знаю. Я не первый раз собираю этих болванов для «серьезных совещаний». Перетасовываю их с людьми умными и доверенными, а потом выявляю, кто из них врет, кто лицемерит, а кто склонен предать. Такие как приор очень любят казаться глупыми агнцами, но я-то вижу их насквозь: не за свою глупость Евгений попал в эту ссылку.
- Так это Евгений?
- Нет, безусловно, нет. Мне нужно было еще раз проверить всех своих людей.
- Но ведь ты и так лично отбирал каждого из них, если не считать часть приданных Орденом рыцарей и подобных приору людей. Усомнился в собственном выборе?
- Отнюдь. Я только хотел удостовериться в их личной преданности и способности правильно выбирать сторону.
- О чем это ты?
Своим загадочным молчанием Августин частенько заменял ответы на мои вопросы. Раньше меня раздражала подобная манера общения, но со временем я осознал: за этим кажущимся пренебрежением скрывается возможность найти подходящий ответ, лежащий практически на поверхности, самому. И никогда еще не ошибался. На мгновение осознание страшной догадки бросило меня в жар, но я поспешил скрыть ее следы, внимательно изучая застывшее лицо учителя. Фрагмент мозаики встал на своё место, но общая картина всё равно пребывала в полнейшем хаосе, через который мой разум никак не мог пробиться.
- Так мы отправимся в лес Короля? - слабым, едва ли похожим на мой собственный, голосом спросил я.
- Я же сказал тебе, четко и ясно Марк: никакой самодеятельности, - извиняющимся тоном сказал Августин, проигнорировав вопрос.
- Я помню.
- И ты, наверное, уже догадался, что остался жив только благодаря мне. Однако еще не всё потеряно: я до самого конца готов стоять за тебя. Ответь честно: готов ли ты выбрать нужную сторону в грядущей войне?
- Я всегда был только на своей стороне, ты это знаешь, - покачал я головой, уже понимая, к чему клонит Августин.
- Нейтралитет будет означать смерть для тебя. Здесь нет ничейной стороны.
- И ты готов дать свершиться этому?
- Я же сказал, что буду защищать тебя до конца! - Августин яростно сорвался со своего места и в два шага очутился подле меня, - брак с Мелиссой, твоё увлечение ею, должны были стать гарантией, но ты и здесь чуть было всё не испортил своей никчёмной одержимостью и трусостью. Ужели ты и в самом деле думал, будто я поверю твоей истории, что ты мне поведал? Вздор! Твои разговоры о нем начались после чаши Багряного Пламени, или ты уже забыл? Да, ты несколько раз выкладывал мне всю якобы «правду» о нем, но потом забывал о своих словах. Я надеялся, до самого конца надеялся на исцеление твоих душевных пороков, но безрезультатно. Прославленный воин, до самого конца защищавший своего императора и затем оклеветанный его убийцами, народный герой, оправданный божественным судом... Всё прямо как в сказках, мифах о героях, спасённых чудом и силой собственной веры. Но эта чаша свела тебя с ума. Она породила в твоем разуме виновника всех твоих горестей - Пугало, - увидев в моих глазах проблеск страха, Августин еще больше навис надо мной.
Так ты его называешь, верно? Воплощенный детский страх. Суть в том, что всё это нереально, ты борешься с фантомами, гоняясь за ними повсюду. Говоришь, видения привели тебя в Ауреваль? Нет. Это я привел тебя сюда. На край мира, подальше от этого проклятого города, подальше от имперской гнили. Но ты и здесь стал видеть его. Боги... даже здесь.
Я вскочил, будто ошпаренный его словами. Поверить во всё сказанное казалось мне в эту секунду попросту невозможным. Ведь я отчетливо помню, как сталкивался с Пугалом там, на улицах Стафероса, помню его образ, пропитанный ненавистью и болью. Всё это не могло быть плодом моего воображения, как уверял Августин. Мир плыл перед глазами и я едва мог стоять, отступая всё дальше и дальше от пылающей яростью и... грустью фигуры инквизитора.