Большей части сектантов удалось убраться из города раньше, чем по их душу нагрянули окованные железом калиги военной разведки Корнелия. Но те, кого удалось схватить, в тот же день сознались в участии во всех мыслимых и немыслимых заговорах против императора и Антартеса. Тем же вечером темное небо над Морхеймом озарили костры, устроенные людьми Августина, и старый инквизитор в очередной раз продемонстрировал, откуда взялось его прозвище.
С Мелиссой мы проводили почти каждую ночь, с головой отдаваясь страсти, какая обычно предшествует долгой разлуке. Я не знал, сколько мне придется провести в этом отчаянном походе за неизвестностью, и смогу ли вообще вернуться обратно живым. Если случится так, что придется перейти дорогу людям стратега по пути к намеченной цели, или Корнелий подумает, будто мы в подошли к разгадке его тайны, на нас начнется масштабная охота с участием всех егерей фемы, уйти от которой будет - огромная удача. Именно поэтому я сократил наш отряд до минимума: тринадцать человек, моё счастливое число. Достаточно для скрытного перемещения и в то же время для удачного исхода столкновений с малыми силами предполагаемого противника, такими как передовые отряды разведки или патрули. С кем или с чем придется столкнуться в лесах Ауреваля и уж тем более, вблизи леса Килмара, я не имел ни малейшего понятия, и потому постарался подготовиться ко всему сразу. Не без труда удалось добыть сменных лошадей, поскольку готовящаяся к блокаде и войне фема незаметно скупала всех более-менее пригодных для военных действий животин под видом формирования дополнительных конных подразделений. Вследствие этого цены взлетели до небес, и найти хоть что-то приличное почти не представлялось возможным. Провизии заготовили почти на месяц: всё копченое, вяленое и солёное, так, чтобы не испортилось. По пути можно охотиться, и потому запасы, скорее всего, можно будет растянуть и на два и на три месяца. Воды много не требовалось: в Ауревале ручьи и питьевые источники на каждом шагу, поэтому взяли только вино для дезинфекции ран и профилактики дизентерии. В последние дни перед тем, как покинуть город, мне еще один раз удалось пообщаться с Августином, но разговор наш не задался с самого начала: старик будто стал одержим чем-то, что снедало его изнутри, чем-то до ужаса знакомым мне. Ауреваль, казалось, сотворил нечто ужасное с теми, кто был мне дорог: и Альвин и Августин стремительно менялись, утрачивая былые черты, и я никак не мог понять, как это остановить, с каждым днем погружаясь все глубже и глубже в бездны уныния и тоски. Одна лишь Мелисса оставалась для меня путеводной звездой, единственным смыслом жизни в этом беспробудном мраке. Я до дрожи боялся потерять ее, в основном в такие моменты, когда лежа в одиночестве и оцепенении со все возрастающим страхом пытался уснуть, ворочаясь до рассвета и лишь затем забываясь тревожным сном.
- У нас осталось совсем мало времени, - блуждая из угла в угол, непонятно к кому обратился Августин, - всего пару месяцев. Так что действовать тебе предстоит быстро, очень быстро, пока вражеские агенты не смешали нам все карты. Активность их в последнее время немного уменьшилась, но объяснить это можно и тем, что мы основательно прижали им хвост здесь, в Морхейме.
Речь его стала быстрой и дерганой, совсем утратив бывшее спокойствие и властность. Теперь он напоминал мне одержимого старика, предвещающего конец мира на какой-нибудь базарной площади или на паперти храма, нежели бывшего главнокомандующего боевого корпуса Инквизиции.
- Неужели Килмар и в самом деле существует? - проигнорировав его слова, наудачу спросил я.
На мгновение взгляд Августина застыл, перестав блуждать, и по лицу его прошла странная судорога.