Половина рыцарей отправилась отдыхать, остальные, включая кеметов, напряженно вглядывались в лесную чащу, пытаясь выследить любое движение среди древесных стволов. Альвин сидел на корточках у маленького окошка импровизированной печи, протянув руки к огню и бесчувственно глядя куда-то под ноги. Он почти не разговаривал, и только делал то, что ему велят, забывая съесть свою порцию за обедом, если я прямо не укажу ему на это. Такая перемена в нем пугала, и каждый день я подолу пытался говорить с ним, ведя долгие монологи о чем-то отвлеченном. Иногда на лице Альвина отражалась заинтересованность, но по большей части в нем я видел лишь болезненное равнодушие и покорность судьбе.
- Знаешь, те люди, которых мы убили, - едва слышно обратился ко мне Альвин, - один из видов человека, почти уже вымерший, подобно мамонтам. И мы теперь собственными руками приблизили их вымирание.
- Таков уж закон жизни: убей или будешь убит, - пожал я плечами, подсаживаясь ближе.
- И поэтому мы убиваем всё, до чего можем дотянуться. Ты ведь хочешь уничтожить Царя Эльфов, ведь так?
- Возможно, того, кто скрывается за его личиной.
- Последнее божество нашего мира обречено на смерть, - грустно вздохнул Альвин, - инквизиция вырвет его подобно сорному растению с аккуратных имперских грядок, и отшвырнет к куче таких же сорняков, гниющих и разлагающихся. А затем Августин вернется в Стаферос победителем, вернется к своему мертвому богу и будет купать в лучах славы, обеспечив себе достойную старость.
- Вообще-то не вернется.
Я так и не рассказал Альвину о заговоре, готовящемся в феме, не до конца уверенный в его адекватности. Не знали о нем ни рыцари, ни кеметы, и потому только шли они со мной, смутно представляя цель нашего похода, однако уверенные в его праведности.
- Царь Эльфов - это Килмар, о котором рассказывали кеметы, и он теперь - новый бог Ауреваля, которого почитают местные сепаратисты. Нет никакого заговора против стратега: он и есть главный мятежник, как и его брат, наш старый-добрый знакомый. Августин попросил меня уничтожить, как он думает, колдуна, мешающего осуществлению их планов...
Получилось несколько сумбурно, но основной смысл я передал. Некоторое время Альвин переваривал услышанное, хлопая глазами и пытаясь понять, насколько серьезны мои слова, а затем с хрустом разогнулся и стал выглядеть так, будто только что сам раскрыл этот заговор.
- То есть, ты, зная о готовящемся восстании фемы, зная имена и лица предателей, вот так просто отправился по их поручению? Помогать восстанию свершиться? Да еще и прихватив с собой тех, кто свято уверен в том, что их миссия направлена исключительно на благо империи? Иногда мне кажется, будто ты совсем лишился разума.
Темные глаза его вспыхнули праведным огнем, а руки сжались в кулаки: еще немного и он вскочит на коня и отправиться прямиком на прием к императору, доносить о сепаратизме в Ауревале.
- Только поэтому мы всё еще живы, - спокойно ответил я, - тебе стоило поменьше пьянствовать и витать в облаках, тогда эта информация не свалилась бы на тебя так неожиданно. Я считаю, что Килмар и колдун, на которого охотится вся фема, и которого все считают частью вражеской диверсионной группы не то ахвиллейцев, не то еще кого - одно и то же лицо. Трагедия в Каррасе, исчезновение караванов и патрулей, сошедшие с ума люди - всё его рук дело. Одной рукой он благословляет своих новых последователей, подстрекая их на бунт, а другой - разрушает их земли и сеет панику.
- Но зачем?
- Этого я пока не знаю. Но скоро мы найдем ответы на все интересующие нас вопросы. Ложись спать, пока есть возможность. Я почему-то уверен: дикари не дадут нам спокойно уйти из их лесов.
Альвин немного успокоился и, почесав отросшую за время своих запоев бородку, согласно кивнул. Затем окинул взглядом свою грязную и кое-где заляпанную кровью одежду, представляющую собой некое подобие формы легионера-арбалетчика, только с узкими кожаными штанами, заправленными в высокие сапоги. За всё время пути он так и не удосужился ни на секунду снять с себя свой доспех, даже засыпая в нем, позвякивая кольчужными кольцами во сне, и потому выглядел он, нечищеный и помятый, совершенно непрезентабельно, особенно учитывая заросшее лицо его владельца с глубоко запавшими глазами и пролегшими от усталости морщинами.