Рану на руке дикаря так никто и не обработал, и большое лицо его, в каплях крупного пота, от потери крови приобрело землистый оттенок. Стоило мне сделать надрез чуть глубже, и кровотечение прикончило бы несчастного, но на его счастье, я успел вовремя остановиться. Запах от пленников исходил специфический, режущий обоняние, но после вонючих улиц Морхейма, не так уж и отвратительно. Дикарь даже не смотрел на меня, пребывая где-то в царстве своих тревожных снов, и я лишь напоил его водой, оставив в покое. Женщина смотрела зло и со страхом, но от воды не отказалась. Затем сказала что-то на своём грубом странном языке, больше похожем на ворчание енота, и закрыла глаза, откинув голову назад. Наблюдавший за мной Шеффе наконец оторвался от сосны, к которой, казалось, прилип, и медленно подошел к пленникам.
- Она говорит, ты злой дух, несущий большое зло этому миру.
- Так ты знаешь их язык? - удивился я подобным откровениям кемета.
- Немного разбираюсь. Он очень простой, и для понимания смысла сказанного нужно только время.
- Тогда спроси ее, почему она так думает.
Шеффе, немного помолчав, выдал несколько чередующихся между собой звуков очень похожих друг на друга, для большей уверенности сопровождая свои слова жестами. Дикарка злобно ощерилась, и что-то прошипела в ответ.
- Ты вмешиваешься в паутину мира духов и тем самым разрушаешь наш мир, - пожал плечами Шеффе, оглашая результат своего перевода, - видимо, всё еще злится из-за того случая с их деревом.
«Быть может, она не так уж и неправа» - подумал я. Но откуда ей знать, что я сделал? Неплохо было бы поболтать с ней без лишних ушей. Жаль, я не могу поговорить с ней без помощи переводчика. Пока кемет лишь смеется над глупыми, по его мнению, бреднями этой странной женщины, но стоит мне всерьез начать ее допрашивать, он сразу почует неладное, и тогда не избежать мне неудобных вопросов. Меж тем дикарка всё говорила и говорила, поглядывая то на меня, то на Шеффе, будто пытаясь убедить в чем-то.
- Говорит, убирайтесь поскорее из нашего леса и там творите свои непотребства, иначе скоро весь их народ придет на расправу с нами, и никакие темные силы нам уже не помогут, - почесав бороду, старательно перевел кемет, отсекая каждое слово.
- Не такие уж они и неразумные, как я подумал. И даже язык их вполне располагает к свободной коммуникации.
- Вовсе нет, - отмахнулся кемет, - дело проще, чем две палки: в нескольких их звуках можно зашифровать любое слово. Проще говоря, основа их речи - семь основных звуков, обозначающие на имперском либо определенные буквы, либо определенные слоги. Нужно только понять, какие именно, и получится нечто вроде ключа ко всему их языку, только для каждого языка он разный, но принцип одинаковый.
- И ты нашел этот ключ?
- А то! - гордый за собственный ум, Шеффе расплылся в широкой улыбке.
- Сможешь записать, какой звук что обозначает?
- А вот писать-то я и не научился, - тут же поник кемет, - могу так, на словах рассказать, если очень нужно. Но зачем тебе это? С этими зверями только на языке силы нужно разговаривать...
- Так нужно. Скажи ей, что мы отпускаем ее сородича, а ей самой придется некоторое время путешествовать с нами. Затем, когда мы выйдем к Гелему, я обещаю оставить ей жизнь и отпустить обратно.
Шеффе неохотно, но перевел мои слова дикарке, отчего глаза ее удивленно расширились, и рот приоткрылся в испуге. Однако посмотрев на моё спокойное и расслабленное лицо, она, видимо, успокоилась: пытать и насиловать ее никто не будет, по крайней мере, в ближайшее время.
- Выдвигаемся через час, будешь на ходу рассказывать мне, что к чему. Предвосхищая твои вопросы, отвечу: эта дикарка с большой долей вероятности обладает ценными для меня сведениями, которые тебе, Шеффе, знать необязательно. Я хочу узнать всё необходимое самостоятельно.
Кемету ничего не оставалось, кроме как согласно кивнуть, проглотив рвущиеся с языка вопросы. Для него я был и остаюсь просто странным имперцем, который время от времени выкидывает нечто чудное, как и в этот раз. Пусть думает так, как пожелает, но знать об Изнанке ему совсем не нужно, впрочем, как и всем остальным. Мало ли как среди кеметов воспринимают людей с подобными способностями, в конце концов, судя по имеющимся у меня сведениям, ни одного шамана среди соплеменников Шеффе после интервенции Ордена в живых не осталось. Причем, сами же кеметы и выдали их в жадные руки инквизиции, обменяв на одежду, драгоценности и безделушки. Материальные ценности у этих людей оказались почему-то ценились жизней своих братьев и сестер, и в этом они не находили ничего предосудительного. Сколько я ни пытался дознаться до причины подобного жизненного уклада, каждый раз лишь натыкался на стену непонимания со стороны кеметов. Ценить нужно только ближних родственников: отца, мать, братьев, сестер да еще хороших друзей. Остальных не грех и предать, пусть они хоть трижды кеметы. Незнакомцы и малознакомые люди для них хуже врагов и даже люди, принадлежащие одному клану, по сути, чужие друг другу.