Отряд пообедал и, собрав вещи, погрузился на коней. Впереди еще несколько светлых часов, а значит, нужно успеть преодолеть как можно большее расстояние, и убраться от жаждущих мести дикарей как можно дальше. Через неделю мы выйдем к Гелему и сможем передохнуть, но пока что необходимо максимально сосредоточиться и быть готовым ко всему.
Дикарю зашили рану, обработав ее подогретым вином и наложив чистую повязку, а затем отпустили восвояси. Он затравленно озирался по сторонам, не осознавая происходящего и погрязнув, по всей видимости, в мыслях о смерти, но затем немного пришел в себя и огромными скачками помчался вниз по склону под улюлюканье кеметов и смех рыцарей. Не смеялись только я и Альвин, напряженно провожающие взглядом косматое тело не то человека, не то зверя. Пленницу погрузили на смирную маленькую кобылу Ррека и крепко привязали к седлу, больше опасаясь не побега, а того, что она сверзнется, не удержавшись, и сломает себе шею. По пути Шеффе рассказывал мне о своём ключе к шифру языка этих дикарей, в самом деле оказавшемся невероятно простым, но требовавшим определенной сноровки. Я записал на клочке бумаги небольшую шпаргалку и заучил звуки, составляющие основу примитивного, но невероятно понятного языка. Для этого я обозначил звуки определенными символами, и составил таблицу из комбинаций, обозначающих ту или иную букву или даже слог в общеимперском. Язык этот и в самом деле, немного поразмыслив, можно было перевести на любой другой язык мира, а научиться ему и вовсе не составило никакого труда. Вначале я записывал слова, составляемые с помощью шпаргалки, путаясь в непривычных звуках, но к вечеру я достаточно прилично овладел этим нехитрым делом, и обходился уже без помощи бумаги.
Кеметы, постоянно разведывающие местность вокруг, докладывали о небольших группах дикарей, следующих попятам, но воинственный пыл их утихал с каждым часом, и они больше уже не решались даже близко подходить к нам, держась в часе-двух пути позади. Я запретил разведчикам отстреливать преследователей, но проверить исполнение моего приказа, конечно же, никак не мог. Своенравные кеметы наверняка только и делали, что охотились на дикарей, и вскоре те окончательно отстали, оставшись далеко позади. На ночной стоянке я всё так же решил не пренебрегать безопасностью и выставил дополнительные дозоры, отправив кеметов на наблюдательные пункты на периферии лагеря, где охотники, замаскировавшись, буквально слились с окружающим лесом и без отблесков костра могли спокойно следить за окружающим лесом.
Вместо угрюмых елей, закрывавших собой весь дневной свет и мешавших нормальному продвижению отряда, здесь росли березы и сосны, древние и огромные, кое-где тронутые следами пожара, и потому обзор местности оказался не так затруднен, как на месте нашей предыдущей стоянки. В ближайшем ручье набрали воды, и на нормальном костре приготовили свежую порцию мяса из подстреленного по пути оленя. Из овощей и солонины сварили густую похлебку, из собранных трав - отличный чай, чем-то похожий на имбирный. Поужинав, половина отряда тут же отправилась спать, скрывшись в недрах палаток, я же, обрисовав ситуацию Альвину, вместе с ним отправился на переговоры с пленницей, привязанной неподалёку.
- Как тебя зовут? - с трудом выговаривая непривычные для меня слова на языке, больше похожем на звериный, спросил я.
- Зин, - коротко ответила пленница, посмотрев на меня исподлобья.
- Я - Марк.
- Что тебе от меня надо, Марк? - тон ее казался недружелюбным, но Зин смотрела на меня совершенно спокойно, и только огромный нос, надувающийся и опускающийся подобно мехам кузнечного горна, выдавал ее недовольство.
- Ты говорила о некой паутине. Что ты знаешь об этом?
- Паутина окутывает лес вокруг Древа. В других местах ее не видно, но она есть.
- Так ты можешь видеть ее?
- Все мои собраться могут. Другие - не могут.
- Тогда почему не использовать ее для обороны от захватчиков? От нас?
- Нельзя. Паутина соткана не для людей. Мы не должны к ней прикасаться.
Я как мог, переводил слова Зин Альвину, но тот лишь морщил лоб и хмурился, не желая пока что делиться соображениями.