— Так скоро! — нарочито ахнула княгиня. — Повремените! Не оставляйте! Сердце так и ноет!
— Ну полно, полно, душа моя, — принялся успокаивать жену князь. — Не бойся! Выстоим и врага разобьем!
Слыша их, Милослава под платком только поморщилась. Зная натуру мачехи, она не сомневалась в лживости её речей и вздохов.
— Дочь моя, — произнес Ратибор. — На тебя столицу и матушку оставляю. Сегодня при всём честном народе нареку тебя полноправной правительницей в моё отсутствие.
При этих словах острые ноготки Добронеги сомкнулись плотнее. Скрытая полотном, Милослава горько улыбнулась. «Так вот оно что! Вот почему няне придется в подземелье сидеть!» — подумала. Пока она решала, как лучше ответить отцу, мачеха поторопилась высказать своё разумение.
— Свет очей моих, — обеспокоенно замурлыкала она, — доченька наша совсем неопытна! Она и с прислугой не справляется, а ты желаешь на неё дела государственные возложить!
— Научится, — явно раздражаясь от причитаний супруги, сурово отрезал князь. — Другого выхода подстегнуть Изяслава, чтобы отправил обещанную помощь, у меня нет! Милослава невеста его младшего сына, а теперь и государыня Родгорода. Если Светояр не явится отстаивать своё, найдутся желающие занять его место.
Ладонь мачехи до боли сжала запястье. Нужно ответить!
— Благодарю за доверие, батюшка, — чуть поклонилась Милослава. — Но матушка права, без помощи мне не управиться. Позвольте ей наставлять меня в делах, будучи опекуном.
— Ни к чему! Матушка и так будет во всём помогать тебе, — успокоил отец. — Да и шурин, боярин Владислав Годимирович, в столице останется вас защищать да за порядком присматривать. Не робей, дочка!
— Батюшка… — хотела было взмолиться Милослава.
— Довольно! — отстранив мачеху и приобняв княжну за плечи, перебил отец. — Прими мою волю. Не спорь. Только так ты будешь в безопасности и сможешь помочь Родгороду! — отведя дочь в сторону, склонившись ближе, он прошептал. — Мой тебе наказ, если не вернусь, сделай всё, чтобы наш народ жил в мире. Найдется тот, кто сможет защитить тебя, смело выходи за него без оглядки на договоренности. Поняла?
Чувствуя, как дрогнули родные руки, как прерывается голос, она не осмелилась сказать ещё что-то против. Дурное предчувствие тисками сдавило грудь. Сидя в тереме, Милослава лишь по оговоркам знала о происходящем за окнами. Долгое время события большого мира были далеки, не касаясь её привычной жизни. И вдруг оказалось, беда у самого порога!
— Заботься о матушке, не расстраивай её без причины, — уже громче добавил князь. — Я вернусь сразу, как остановим продвижение врага.
— Всё исполню, — поклонилась в пояс Милослава.
Стоило ей наклониться, платок сам по себе скользнул на пол, обнажая голову и плечи. Когда дочь распрямилась, Ратибор замер. Его глаза непроизвольно увлажнились, а губы растянулись в улыбке сожаления. Как же она похожа на мать! До боли в сердце похожа! Эту холодную красу, которой не встретить среди златовласых дочерей Родгорода, ни с чем не перепутать…
Вечером, когда даже прислуга уже готовилась ко сну, а от торжества, что проходило днем у Красного крыльца не осталось и следа, нечаянная оплошность с платком дала о себе знать. Милослава в одиночестве сидела на кровати, вспоминая, поддерживавшую руку батюшки, шум толпы, собравшейся слушать княжеский указ, и безмолвие, воцарившееся после объявления её государыней. Задумавшись, рады или недовольны были горожане, она даже не заметила, как скрипнула дверь. Поняла, что не одна только тогда, когда в опочивальне уже оказалось несколько женщин. Обратив невидящий взгляд к входу, попыталась понять, кто мог так бесцеремонно нарушить её покой, и тут же сжалась, ощутив легкий аромат масла ясемина с далекого юга.
— Закройте двери! — негромко приказала Добронега.
— Матушка? — прошептала внезапно осипшим голосом Милослава. — Уже поздно…
— Что, думаешь, раз венец княжеский надела, то за свои поступки отвечать не придется?
— Не надо… — словно дитя, пискнула княжна.
— На лавку! — приказала мачеха.
— Матушка, пожалуйста, я же ничего не сделала! — оправдывалась она, чувствуя, как две пары крепких женских рук подхватывают её под локти, стаскивая с кровати.
— Вот именно! — холодно отчеканила княгиня, доставая из кадушки, вымоченные в соли, розги. — Ты ничего не сделала, а должна была! И кто тебе позволил платок снимать? Совсем распоясалась!
— Я не хотела! Правда! — чувствуя, как задирается рубашка, тщетно пыталась убедить её Милослава. — Ай! Аааай-яй!