Прошлась по комнате, касаясь руками то стола, то стен, то кровати. Она прекрасно знала, что и где находится, за последние семь лет здесь ничего не менялось. Однако ей вдруг захотелось коснуться каждого предмета, ощутить его поверхность своими пальцами, запомнить. В самую последнюю очередь Милослава подошла к сундуку, стоявшему в дальнем углу. Массивная крышка легко поднялась и девица, чуть пошарив руками, вскоре извлекла оттуда маленький клинок. Когда-то давно, еще будучи зрячей, она восхитилась оружием, изготовленным для отца известным кузнецом. Слава того мастера гремела далеко, его мечи да ножи не только крепостью и остротой славились, но ещё ценились за дивные узоры украшавшие металл. Именно тогда она выпросила у отца этот нож в подарок – небольшой, но острый настолько, что волосок рассекает. Уверенно сжав в ладони ножны, захлопнула крышку.
Шум на улице вскоре перерос в непрерывный вой, в нем уже почти не различались отдельные звуки. По терему бегали люди, что-то падало, громыхало, свистело. Вдруг эти звуки стали ещё громче, ворвавшись в покои Милославы вместе с Любавой. К тому времени княжна уже сидела на краешке кровати. Она даже не шелохнулась, когда няня бросилась к ней, еле сдерживая рыдания. Только крепче сжала рукоятку клинка.
— Милославушка... — срывающимся голосом заголосила Любава. — Обманул всех колдун проклятый! Войско наше разбито, враг уж к стенам подбирается!
— Не кричи. Одеться помогите! – холодно ответила Милослава.
— Да, да! Сейчас! Конечно же! — поторопилась няня, окликнув прибежавших с ней девок.
Княжна была полностью одета, когда вбежала челядинка, сообщившая о прибытии боярыни Прекрасы, супруги дядьки Владислава, занятого сейчас обороной города. Милослава, давно не принимавшая посторонних, старалась выглядеть невозмутимой, чтобы скрыть неуверенность, а заодно не показать боли. Низ спины и ноги до колена всё еще огнем горят после княгининой науки. «Добронега позволила кому-то из знатных жен появиться здесь? Удивительно!» — подумала, повелев впустить.
Войдя, боярыня поклонилась, с любопытством разглядывая лицо, которое долгие годы было скрыто от людей. Но тут за окнами затрещало пламя, запахло дымом, и, будто опомнившись, она торопливо заговорила.
— Здравия, государыня! Владислав Годимирович за вами прислал! Бежать надобно! — сообщила. — Уезжая, князь велел в случае опасности вывести вас и княгиню Добронегу через тайный подземный ход и доставить в Кижич.
— Бросить город и народ? Бежать? Не поеду! — гордо подняла голову Милослава.
Что-то с силой ударилось в стену, казалось пол ходуном заходил.
— Немедленно прекратите! — вмешалась Любава. — Выполняйте волю батюшки!
— Княгиня Добронега уже покинула терем. Пойдемте! — поторопила Прекраса.
— Я никуда не поеду! — заявила Милослава.
— Лапушка моя, вы не представляете, что будет, когда иркунские войска возьмут город. Знатных людей перебьют, простых воинов закуют в кандалы, а женщин обесчестят…
— Любава, я уже сообщила свое решение, не заставляй меня повторять дважды, — свела брови Милослава. — Я, государыня Родгорода, останусь со своим народом!
— Простите, государыня, но приказ князя выше вашей воли! — выпрямилась и отступила в сторону Прекраса. — Боримир, Велибор, забирайте! — скомандовала, словно не замечая возмущения на лице Милославы.
Пара крепких молодцов заскочила в опочивальню. Один из них накинул на сопротивляющуюся княжну покрывало, другой подхватил на руки и все устремились к двери. Милослава отчаянно брыкалась, и парню ничего не оставалось, как перекинуть её через плечо, словно мешок.
— Вы не смеете! Я приказываю, поставьте меня немедленно! — кричала девица.
— Уносите! — скомандовала Прекраса.
Стены задрожали, раздался гул. Молодой воин с княжной на плече бросился вперед. Милослава сдалась, понимая тщетность своих попыток освободиться. Венец соскользнул с её головы и упал, однако этого никто не заметил. Хаос и неразбериха переходов терема, сменились жаром и треском. Плотный дым не позволял нормально дышать. Город охвачен огнем.
Сколько продолжался их стремительный бег, Милослава сказать не могла, но вдруг жар исчез, а лицо обдало сыростью, запахами пыли, земли и плесени. Шум удалялся, слышно было только учащенное дыхание нескольких человек, по мере продвижения, судя по всему, к ним присоединилось не менее десятка ратников. За спиной что-то с грохотом закрылось, и наступила тишина. Двигались быстро, узкий земляной проход петлял извиваясь. Любава начала отставать, дыхание женщины прерывалось, она закашлялась и остановилась.