— Ну, кажись, влопались, — сказал один из семянниковцев, вытирая со лба пот.
Катер быстро сблизился с лодкой. С борта его предостерегающе замахал рукой чин речной полиции.
— Нельзя туда! Там стреляют! — кричал он.
— Ничего, — отвечал Бахчанов. — Мы не боимся…
— Говорят — нельзя! — полицейский рванул из кобуры наган. Катер ударил носом в борт передней лодки. Она едва не перевернулась. Делать нечего. Пришлось грести к берегу…
Часу в одиннадцатом вечера близ Карточной фабрики залязгали штыки. Надежды осажденных на помощь рухнули. Было ясно, что пехота блокирует дома, чтобы атаковать их. Средств для отражения этой атаки не было. Обуховцы сочли за необходимое оставить дома, пользуясь задними дворами.
— Товарищи дорогие, уходите, пока не поздно, — призывала Марфуша рабочих, дежуривших у окон.
— А ты? — спросил ее литейщик.
— Я уйду последней.
— Тогда и я не пойду поперед батьки, — усмехнулся он и, подбежав к раскрытому окну, с силой швырнул на улицу кусок железа. — Я остаюсь и прикрою вас.
Обуховцы стали постепенно уходить задними дворами, скрываясь в переулках, еще свободных от солдат.
Наступила светлая майская ночь. Никто в районе Обуховского завода не спал. Жандармы и городовые неистовствовали в жилищах рабочих.
Безмолвный и неподвижный стоял у окна Фома Исаич и с болью в сердце смотрел, как каратели выводили из дома на улицу захваченных и избитых ими безоружных людей.
Вот показалась нескладная, но крепкая фигура литейщика. Лицо все в ссадинах и кровоподтеках, руки связаны, одежда изорвана. Но гордая насмешливая улыбка блуждала на его разбитых губах. Этой улыбкой и своим смелым взглядом он как бы говорил: "А все-таки мы дали им жару. Век будут помнить".
На другой день опустевшие улицы Невской заставы стыли в напряженной и непрочной тишине. Блестели на солнце штыки ружей, составленных в козлы. Но восстание, загнанное обратно в подвалы, хибарки, жило, подобно огню под пеплом.
Промыслов, снова собираясь ехать в Москву, не менее Бахчанова был удручен исходом борьбы за Невской заставой. Но происшедшим здесь событиям он придавал огромное значение.
— Они подобны освежающей грозе и ливню в знойный день, — говорил он. — После них и дышится как-то легче. А сколько прибавилось новых надежд!
Вся рабочая Россия стала собирать средства для оказания помощи обуховцам, выброшенным за ворота завода. Несколько дней Бахчанов носился с одного конца города в другой, агитируя за сбор денег в пользу семей арестованных бойцов Невской заставы. Вспомнил и про отца Нины: не пожертвует ли он?
Поднимаясь по лестнице, встретил прислугу и спросил, дома ли директор гимназии.
— Дома. Да только гневаются они страшно. Говорят, из-за вас и барышню-то в тюрьму увезли.
— В тюрьму?!
— А то куда же! Будто бы не знаете! Все как есть разворошили. Письма какие-то искали. Да только не нашли… А вчерась пришло одно из-за границы, — что тут было! Василиса Карловна — прятать, а Павел Сергеич — рвать…
— Порвал?! — вырвалось у Бахчанова.
— Разорвал и сжег.
Вне себя Бахчанов выскочил на улицу. Бежал, натыкаясь на прохожих, бормоча проклятия.
Есть ли у отчаяния пределы?..
Глава пятая
ЧЕМОДАН С "ИСКРОЙ"
Бахчанову было ясно, что уцелевшие от провалов искровцы знают точный адрес редакции "Искры". Иначе на ее страницах не появились бы корреспонденции из Петербурга. Люди пишут и, значит, знают, куда писать. И вот, в свободное от поденщины время, он занялся поисками связей с отдельными "по-искровски" настроенными массовиками-политиками. Но где с ними встречаться?
У себя этого делать нельзя. В комнатке, где Бахчанов снимал угол, жил также сын квартирной хозяйки, мальчишка очень любопытный. Предстояло найти другое место.
И тут-то Бахчанов вспомнил про Фому Исаича. Этот хотя и поворчит, но не проговорится.
Бахчанов отправился в больницу, где когда-то лежал Водометов. Но в больничной конторе ему не могли дать никаких справок, кроме одной: старик выписался с месяц тому назад. К счастью, одна из сиделок знала, где работал Водометов. Ее брат, пекарь, устроил старика разносчиком при булочной, где-то на Васильевском острове. По словам этой доброй женщины, Фома Исаич был очень огорчен, что не получил механическую ногу. Неожиданный благодетель забыл все свои обещания, всецело поглощенный одним: как бы вымолить у властей свободу для своей арестованной дочери.
Разыскать Водометова теперь было уже нетрудно. Он занимал тесную клетушку в квартире ломового извозчика на Косой линии. Туда и думал Бахчанов пойти после работы… Но дома его ждало нечто такое, что заставило забыть обо всем остальном…