— Поди разберись в том, — с недовольством проворчал один и тоже побрел восвояси. Другой, совсем молодой, щуплый парень, видимо не устоял против искушения напиться чаю и завернул с Бахчановым в чайную, в ту самую "Вязьму", где когда-то Алеша впервые столкнулся с Бурсаком.
За чаем Бахчанов разговорился со, своим новым знакомым. Филат, так звали пария, вначале отвечал односложно, но постепенно проникся к Бахчаиову доверием и откровенно рассказал, почему он пошел бить "политиков". Все его доводы сводились к одному: "политики-де сбивают рабочих с пути, не дают бороться за хороший заработок. Бахчанову нетрудно было разубедить парня в этом. Было ясно, что думал он чужим умом, действовал по наущению ловких врагов и в действительности не имел никакой обиды на "политиков". Внимательно выслушав разъяснения Бахчанова, он признал, что самой лучшей жизни рабочим желают именно "политики".
Когда Бахчанов спросил его, как он сейчас живет, Филат только махнул рукой. Отец за участие в обуховском восстании сидел в тюрьме. Дома семья в шесть человек, мал мала меньше, погибала от голода. Один ребенок уже умер. Сейчас болен и второй. Филат пошел в ученики к Агапушкову, но оказать достаточную поддержку семье не мог. В конце концов собственный рассказ так его расстроил, что он, всплакнув, вскочил из-за стола и хотел уйти…
Бахчанов остановил его. Они вместе вышли на улицу.
— Зайдем, посмотри, как живем, — угрюмо сказал Филат. — Это недалеко отсюда.
И Бахчанов отправился с ним.
В полутемном, сыром помещении прямо на земляном полу, подостлав тощий матрац, вповалку спали дети. Старая женщина, по-видимому их мать, пекла на раскаленных углях крошечной печки несколько картофелин. В углу, в деревянном корыте, укутанный тряпьем, стонал ребенок, разметав тоненькие, прозрачные ручки.
— Давно он болен? — спросил Бахчанов.
— Давно, — сказал Филат. — Да лечить не на что.
Женщина заплакала. С пола поднялись босые, в дырявых рубашонках дети, окружили с любопытством незнакомого дядю.
Один из малышей, кривоногий, с куриной грудью, вынул изо рта пальчик и серьезно сказал:
— Дохтур, а дохтур, вылечи нашего Борю…
Взволнованный картиной нищеты, Бахчанов сгреб обеими руками ребят:
— Милые вы мои, милые… если бы я мог…
Порылся в карманах, — нечем обрадовать ребят…
— Вот что, товарищ Филат, — сказал он. — Конечно, плохо нам. Но мы будем бороться и помогать друг другу. И все, что я в силах сделать, — сделаю. Сегодня же попробую прислать врача.
Провожая его, Филат крепко пожал ему руку:
— Ты уж прости меня за то, что я… — Он не договорил и, покраснев, отвернулся.
— Ладно, — успокоил его Бахчанов. — Спина у меня крепкая.
И невольно поморщился. Спина-то у него как раз и ныла. Первым делом он направился к Водометову. Тот все еще надеялся поступить на работу в сад крымского виноторговца.
— Ну, Ляксей Степаныч, — весело говорил Водометов, — все в порядке. Тебе, садовнику, вроде бы в Рыбинск послано письмо. С выпиской. — это, брат, внушительнее.
И вдруг спохватился:
— Да ты што столбом стоишь? Небось с утра ничего не ел? Хлопнешься еще когда-нибудь с голодухи… На-кось, мой свет, колбаски с огурцом. Розанчик свеженький… Садись, ешь!
Но Бахчанов, не присаживаясь, бережно завернул еду в клочок газеты и спрятал пакет в карман. Потом объяснил, что ему нужно рубля три-четыре неотложно.
Заметался тут Фома Исаич. Желание услужить, помочь Бахчанову у него было очень велико, а возможности ничтожны. Все же он наскреб последние рубль двадцать.
— Оставь их лучше себе, — сказал Бахчанов, подумав. — Я, пожалуй, обойдусь и так.
Попрощавшись с Водометовым, который уже привык ни о чем его не расспрашивать, он ушел отыскивать детского врача. Погода испортилась, моросил дождь, и Бахчанов изрядно вымок, прежде чем достиг цели.
Врач был известный и жил не бедно. Узнав, что за ним явились из-за Невской заставы, чтобы ехать к опасно больному ребенку, он, шлепая мягкими домашними туфлями, сам вышел в приемную.
— Невская застава! — поморщился он и внимательно оглядел Бахчанова с головы до ног. — А вам известно, что я слишком… дорогой врач и выезжаю только в состоятельные дома… да и то, заметьте, лишь в исключительных случаях! Вы… отец ребенка?
— Нет, я посторонний, — отвечал Бахчанов. — И мне известно лишь то, что ребенок умирает без помощи. Я рассчитываю исключительно на ваше отзывчивое сердце.
Благодарю, — сухо пробормотал врач. — Но уж по крайней мере вы позаботились о хорошем экипаже?